Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Таким образом, можно прийти к выводу, что Толкин не любил расплывчатые аллегории, которые не сходятся с обозначаемой действительностью, однако был готов принять их, если они употреблялись уместно либо в подтверждение какого-либо тезиса (как в примере с разбором поэмы «Беовульф»), либо для создания коротких притч личного характера (какими, на мой взгляд, являются некоторые из его небольших произведений, о которых пойдет речь в шестой главе). Тем не менее он был готов принять и то, что может показаться аллегорией на взгляд непрофессионала. Об этом он тоже написал в предисловии. Сразу после признания в нелюбви к аллегории, процитированного в начале этой главы, он сообщает:

Я предпочитаю историю, истинную или притворную, с ее применимостью к мыслям и опыту читателей. Мне кажется, что многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора.

Далее он добавляет: «Автор, конечно, не может оставаться полностью незатронутым своим опытом»; однако, как он напоминает своим читателям, его опыт, вероятно, распространяется на более давние события, чем у них. Молодым людям в 1914 году было ничуть не лучше, чем в 1939-м: «К 1918 году все мои близкие друзья, за исключением одного, были мертвы». А в главе «Оскверненная Хоббитания», где нашему взгляду открываются вырубленные деревья и загрязненные реки, отражен процесс, происходивший задолго до режима жесткой экономии, введенного правительством лейбористов в 1945–1950 годах, так что и эта часть книги не имела никакого «аллегорического значения или злободневных перекличек с политическими событиями». Но это не значит, что она не обозначала ничего, — равно как и отрицание аллегорической связи со Второй мировой войной или ядерным оружием не подразумевает, что «Властелин колец» никак не связан с опытом, полученным его автором в начале ХХ века.

На самом деле, Толкин довольно-таки часто намекает на пересечения между нашей историей и историей Средиземья. Услышав от Гэндальфа о возвращении в Мордор Саурона, Фродо восклицает: «Хоть бы при мне-то этого не было», — на что маг отвечает: «Все-то всегда говорили: хоть бы не при мне. Выбирать судьбу нам не дано». Выражение «при мне» может напомнить печально известное теперь обещание Невилла Чемберлена, который, вернувшись в 1938 году из Мюнхена, где он заключил сделку с Гитлером, заявил, что привез «мир для нашего поколения». Но мира не вышло. Желание Фродо отсрочить решение проблемы вместо того, чтобы ею заняться, столь же близоруко, как и надежды Чемберлена.

Словами «выбирать судьбу нам не дано» Гэндальф осуждает дискредитировавшую себя идею «умиротворения». Много позже Элронд, говоря о делах минувших дней, вспоминает дружину, которая «разгромила мрачный Тонгородрим, и эльфы решили, что разделались с Врагом, но вскоре поняли, что жестоко ошиблись». Представление о том, будто со злом можно «разделаться» раз и навсегда, наводит на мысль о бытовавшем некогда убеждении: мол, Первая мировая война — это «война, которая положит конец всем войнам». Однако Толкину довелось быть свидетелем как распространения этого убеждения — или заверения, — так и его полного краха в 1939 году, когда разразилась Вторая мировая война.

Пожалуй, более показательно в этом отношении подробное раскрытие второстепенной сюжетной линии, связанной с Раммас-Экором — так называли гондорцы «дальние укрепления, воздвигнутые, когда враг захватил Итилию». Впервые Раммас-Экор упоминается в описании пути Гэндальфа и Пина в Минас-Тирит (глава 1 книги V). В тот момент эти укрепления еще только строятся или ремонтируются, но Гэндальф сообщает тем, кто трудится над их возведением: «Поздно уже». Строительство стены — бесполезная трата времени, так что «отложите лопаты и точите мечи!» Не послушав его, они продолжают работу. В следующий раз Раммас-Экор упоминается во время военного совета (глава 4 книги V), когда Денэтор настаивает на том, что нельзя без боя покидать эту стену, «раз уж мы ее с такими трудами отстроили». Фарамир выступает против обороны укрепления; Имраиль, князь Дол-Амрота, его поддерживает, однако Денэтор стоит на своем, и в результате в той же главе Фарамир получает ранение и оказывается на волосок от гибели.