Дж. Р. Р. Толкин: автор века. Филологическое путешествие в Средиземье

Самой главной отличительной чертой является разделение эльфийского народа на Эльфов Света, или калаквенди, которые путешествовали в Валинор и успели увидеть свет Двух Древ до того, как те были погублены Мелькором, и Эльфов Сумерек, или мориквенди, которые отказались покидать Средиземье. (Это лишь примерное описание; для получения более исчерпывающего представления рекомендую обратиться к схемам, приведенным в приложениях к «Сильмариллиону».)

Вторая группа эльфов почти полностью состояла из носителей синдарина — эльфийского наречия, которое появилось в Белерианде в результате смены языка, — но из этого правила были и некоторые исключения. Одним из трех первых послов, отправившихся в Валинор, стал Эльвэ Синголло (так звучало его имя на языке квенья, тогда как на синдарине он звался Элу Тингол), который вернулся в Средиземье, чтобы уговорить свой народ уйти в Аман, однако сам остался в Белерианде, сраженный любовью к майар по имени Мелиан (майары были духами, своего рода промежуточным звеном между валарами и эльфами, и именно к этому народу принадлежали и Гэндальф, и барлоги).

Эльвэ стал правителем Эльфов Сумерек, говоривших на синдарине, но сам он считался Эльфом Света, потому что ему довелось в своей жизни узреть свет Двух Древ. Впрочем, однажды его все же назвали Темным Эльфом. Когда нолдоры прибыли в Средиземье, Эльвэ, небезосновательно опасаясь захвата своих земель, направил сыновьям Феанора послание, в котором предостерег их от пересечения установленных им границ. Гонцом Финрода стал Ангрод, сын Финарфина, который одновременно был племянником Феанора (по отцу) и внучатым племянником Эльвэ (по материнской линии). Услышав это послание, сыновья Феанора воспылали гневом, и один из них, по имени Карантир, воскликнул:

«Не бывать тому, чтобы сыновья Финарфина вольно разъезжали повсюду и доносили о нас этому Темному Эльфу в его пещере! Кто сделал их нашими глашатаями? И хотя они и вошли в Белерианд — не худо бы им помнить, что

пусть мать их одной крови, но отец был принцем нолдоров» (курсив мой; «Сильмариллион», глава 13).

Эти слова таили в себе сразу несколько оскорблений, тем более что в них была и некоторая правда. Эльвэ формально не был «Темным Эльфом», поскольку побывал в Валиноре и видел свет Двух Древ, но в то же время он действительно являлся владыкой Темных Эльфов и некогда отказался вернуться в Валинор, а значит, у Карантира были некоторые основания претендовать на старшинство. Что до сыновей Финарфина, то смысл издевки Карантира состоит в том, что их мать, племянница Эльвэ, хоть и была Эльфом Света, принадлежала к народу тэлери, которые считались самым младшим из эльфийских племен, побывавших в Валиноре.

Впрочем, слова Карантира можно было с легкостью обратить против него самого, потому что по линии своей бабушки сыновья Финарфина происходили от ваниаров, то есть старшей ветви эльфов (тогда как нолдоры, к числу которых принадлежали сыновья Феанора, были лишь вторыми по старшинству). Так что одно из утверждений Карантира было верным по существу, но ошибочным в деталях, а второе — верным в деталях, но ошибочным по существу. Речь идет про не очевидный на первый взгляд конфликт, который в сочетании с многими другими разногласиями и стал причиной трагической судьбы нолдоров. Но уловить все эти нюансы и причины споров читатель сможет лишь в том случае, если будет держать в памяти отличительные черты разных эльфийских народов и помнить, кто от кого произошел и какие семейные узы связывают героев. Такая задача под силу разве что любителям исландских саг, но не читателям, которые привыкли к современным романам и в результате упускают из виду бóльшую часть задумок Толкина.

Несмотря на планы Толкина залатать с помощью «Сильмариллиона» прорехи, зияющие в английских литературных традициях, источником вдохновения для него стал древнескандинавский и исландский фольклор, где он и черпал свои основные сюжеты. Даже сами Сильмарилы, на мой взгляд, представляют собой попытку разгадать тайну сампо — загадочного предмета, который часто упоминается в финском народном эпосе «Калевала». Толкин увлекался финским языком и даже использовал его принципы при создании эльфийского квенья, а «Калевалу» рассматривал в качестве того самого проекта по спасению фольклорных литературных традиций, которого, на его взгляд, так не хватало Англии (см. стр. 27, 52 выше).