«Джамп» значит «Прыгай!»

– И как это вы смеете здесь хамить людям! – заговорила она громко, обращаясь как к кондукторше, так и к остальным пассажирам. – Знаем мы вас «лимиту» автобусную, – продолжала она. – Тащитесь, как на похороны, по часу на остановке вас ждать приходится, и все лишь бы поменьше работать, отъезжаете от тротуара, когда видите, что старичок или старушка очень спешат. И все лишь бы не возить их бесплатно! А я видела, что случилось. Вы слишком поторопились, гражданочка, и я бы не обвиняла товарища, если бы он потащил вас в суд. Более того, если вы немедленно не дадите ему билета, я напишу жалобу и отправлю ее в префектуру. Будьте уверены, я запишу ваш номер маршрута и автобуса.

Она по-матерински улыбнулась Барскому, когда кондуктор поспешила удалиться.

– Ну, проходите и садитесь рядом со мной, бедняжечка. Ничего, мы их проучим. Я же видела – этот наглец специально закрывал двери как раз, когда вы собрались сесть…

Хотя автобус был наполовину пуст, эти слова встретили громкое одобрение.

– Благодарю вас. Право же, я весьма признателен. Вы так добры. – Барский, слегка поклонился и подумал, что к «лимите» во всем мире относятся неприязненно. – Если вы не возражаете, я немного постою, меня чуть крутит, понимаете.

Он уставился в заднее окно автобуса. Далеко сзади в линии ползущего транспорта черная машина пыталась обогнать грузовик и он слышал звук, который мог быть милицейской сиреной. В тот же миг автобус снова остановился, и он увидел желанный знак метро.

– Благодарю, – проговорил он дородной даме, которая, возможно, спасла ему жизнь. – Благодарю вас от всей души.

Он соскочил с автобуса и поспешил к метро.

Всю лестницу эскалатора он пробежал вниз и это было, словно нисхождение в ад – боль теперь локализовалась. Боль была резкая, грызущая, как хищный зверь. Но, как бы то ни было, ему удалось улизнуть, и теперь он уже не мог допускать ошибок. Он трижды менял поезда и на каждой станции тщательно оглядывался.

Затем он посидел в закутке на «Новокузнецкой», в таком месте, где ему легко удалось бы удрать от преследования – но никто к нему не подходил. Правда, когда он уже собрался уходить, двое ребят с «демократизаторами» из метровской охраны подошли глянуть на его документы и, увидев удостоверение сотрудника транспортной милиции, быстро отстали, правда посоветовав ему почиститься и поменьше пить.

* * *

Только удостоверившись, что его не преследуют, он подумал о собственном теле и на «Чеховской» выполз наружу и побрел в туалет, чтобы исследовать повреждения. Однако в центре Москвы в десять часов вечера проще купить пистолет, снять гея или приобрести пакетик героина, чем найти обычный туалет, хоть мужской, хоть женский, пусть даже за большие деньги.

Постояв возле лавочки, он ощупал себя. Да, вероятно, сломана пара-тройка ребер, но непосредственной угрозы нет. Разрывы выгнуты наружу и не разорвали кожу, не задели ни легких, ни артерий. Если только удастся остановить боль, он продержится долго. Был бы у него морфий или хотя бы выпивка, это помогло бы ему. Да, именно это и надо, выпивка – вот, что локализует боль и сыграет роль наркоза. Это стало навязчивой идеей, как поиски деревянных обломков корабля для тонущего моряка. Ему срочно требовалось выпить или он развалится на куски. Итак, затянув плащ потуже, он размашисто пошел к вывеске с надписью «Выход».

Помимо маленького, озабоченно выглядевшего человечка с пачкой завтрашних газет, в тоннеле никого не было и, не будь его мысли так далеко, газета его немного позабавила бы. Она была открыта на первой странице повернутой к нему и аршинный заголовок гласил: «Насколько можно верить словам президента? Будет ли девальвация? Кризис стучится в каждую дверь…»

Но Барского больше не интересовали ни кризис, ни девальвация, его интересовала только собственная боль. Он огляделся и увидел, что как раз на углу примостилось кафе, к которому он, не торопясь, и направился. Но уже тронув дверь, он понял, что все это напрасно – заведение заперто.

– Привет, командир. Ты чего скучаешь? Хочешь повеселиться? – Девица или, скорее, женщина стояла в подворотне рядом с кафе и, хотя на улице дул пронизывающий ветер, на ней не было, казалось, ничего, кроме облегающего черного платья. Лицо ее казалось распухшим от холода, а улыбка застывшей и автоматической. Барскому же она показалась добрейшей и наиболее теплой душой из всех, что ему когда-либо встречалось.

– Повеселиться? Смотря что ты под этим подразумеваешь? Если у тебя есть что-нить выпить, то я с удовольствием.

– Выпить? Ну ты даёшь!? – Женщина чуть нахмурилась, рассматривая его лицо и пошатывающуюся походку. – Ты и так уже достаточно набрался. – И она опять скривила лицо в маске профессионального гостеприимства. – Ну, да все равно, почему бы и нет? – задумчиво проговорила она. – Ты мне-то дашь на пузырь или как? Всем надо выпить в этот тяжкий день. Иди и присоединись к нам. Выпивки навалом и масса девушек, ищущих тепла. Еще и согреешься.

Она чуть вздрогнула, протянула ему руку и повела в подворотню.