Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Прошло время. Однажды на голове царя Ними появился первый седой волос. Цирюльник выдернул его и положил царю на ладонь, и тот понял, что настала пора отречься от мирской жизни. Цирюльнику он пожаловал доходную деревню, а сам призвал к себе наследника и объявил, что решил уйти в отшельники.

— Отчего так, батюшка? — спросил сын.

— Седеет голова моя... — отвечал словами предков царь Ними.

Он принял монашество, поселился в манговой роще и предался духовным упражнениям. После своей кончины он сопричислился к обитателям миров Брахмы. Но сын его, царь Калараджанака, нарушил обычай и под старость в отшельники не ушёл.

Закончив это наставление в дхарме, Учитель произнёс:

— Как видите, монахи, не только ныне свершил Татхагата исход из мира — он совершал его и прежде.

И он отождествил перерождения: «Шакрой был тогда Анируддха, Матали стал теперь Анандой, восемьдесят четыре тысячи царей — нынешние мои последователи, я же был тогда царём Ними».

Джатака о царе Шиби

"Я слеп и стар…" — это сказал Учитель, пребывая в роще Джеты, по поводу беспримерной щедрости в даянии. Однажды царь Кошалы принёс общине очень богатый дар, а затем пригласил Учителя на трапезу и ожидал его наставлений, но Учитель ушёл молча. На другой день царь после завтрака пришёл в обитель и спросил:

"Почему вы, почтенный, не дали наставлений?" –

"Среди собравшихся был нечистый человек", — ответил Учитель и произнёс наставление о щедрости — прочёл строфу, начинающуюся словами: "Скупцам на небеса попасть не суждено".

Царь был рад, преподнёс Татхагате верхнюю одежду из царства Шиби, стоившую тысячу монет, и вернулся в город. На следующий день в зале для слушания дхармы завязался разговор:

"Почтенные, царь Кошалы принёс дар беспримерной щедрости, но и тем не удовольствовался. Когда Десятисильный дал ему наставление, он подарил ему ещё одежду из шибийского царства, которая стоит тысячу монет. Этот царь поистине неистощимо щедр!" Учитель пришёл и спросил:

"О чём вы сейчас беседуете, монахи?" Монахи объяснили.

"Дарить вещи — это хорошо, монахи. Но в древности бывало, что мудрый человек простирал свою щедрость на всю Джамбудвипу, приносил ежедневно даров на шестьсот тысяч каршапан и всё же не был доволен тем, что дарит только вещи. "Пусть каждый получит, что ему мило" — вот какому правилу он следовал и однажды отдал просителю свои глаза", — сказал Учитель и поведал о прошлом.

"Некогда в царстве Шиби, в городе Ариштапуре, правил царь, и Учитель родился его сыном. Возмужав, он отправился в Такшашилу и изучил там всякие искусства, а когда вернулся и показал царю, чему он научился, тот объявил его наследником престола. Когда же царь скончался, он взошёл на царство. Далёкий от неправедных путей, он не уклонялся от десяти обязанностей царя и правил справедливо. У четырёх городских ворот, в середине города и у врат своего дворца он повелел установить навесы, где неимущим щедро раздавали богатые дары, и расходилось в день добра на шестьсот тысяч каршапан. По восьмым дням молодой и старой луны, по полнолуниям и новолуниям он непременно отправлялся сам к тем навесам проверить, как идёт раздача. И вот однажды в полнолуние царь с утра встал и, воссев на троне под белым зонтом, стал вспоминать, что за даяния принёс он в своей жизни. И вышло так, что, раздавая всевозможные блага, он ничего не упустил. И тут царю пришло на ум:

"Похоже, нету ничего, чего бы я уже не дарил, но много ли это — одарять людей вещами? Пора мне принести в дар часть самого себя. Сегодня я поеду к навесам. Пусть же встретится мне проситель, который пожелает не имущества, а части собственного моего тела! Будь надобно кому-то моё сердце — я взрежу себе грудь кинжалом и, словно лотос из прозрачного пруда, я вырву своё сердце, сочащееся кровью, и отдам его. Будь надобна кому-то моя плоть, я отсеку кусок её и отдам просителю. Будь надобна кому-то моя кровь, я вскрою себе жилу острым ножом, подставлю под неё сосуд, наполню его кровью и отдам. Пусть скажет кто-нибудь: "У меня не ладится хозяйство в доме, стань моим рабом", — что ж, я сниму с себя царские одежды, покину дворец, объявлю себя рабом и возьмусь за рабский труд. Понадобятся кому-то мои глаза, я вырву их, как отрывают плод от пальмы, и отдам.

Всё, что обычно просят, я приносил уж в дар.

Пусть просят даже око — отдам его, не дрогну".

Подумав так, он умылся благовонной водою из шестнадцати кувшинов, облачился в богато убранный наряд, вкусил изысканнейших яств и верхом на превосходном выездном слоне отправился к навесам. А Шакра прозрел в царе это намерение и решил: "Вот как, царь Шиби? Сегодня ты готов отдать свои глаза, если тебя о том попросят? Но сможешь ли ты сделать это?" И, чтобы испытать царя, он обернулся дряхлым слепым брахманом и стал с протянутой рукой на придорожном пригорке. Когда царь поравнялся с ним, он воскликнул:

"Слава владыке!" –

"Чего тебе, брахман?" — спросил царь, направив к нему слона. Шакра ответил: