Джатаки. Избранные рассказы о прошлых жизнях Будды.

Поведав об этом необыкновенном сне, она снова почтительно обратилась к царю:

«О государь, прошу тебя, попробуй отыскать того оленя. Пусть блеск этой жемчужины среди оленей украсит наш дворец, как небеса — созвездье Тарамрига».

Тогда царь, убеждённый в верности её снов, согласился с её просьбой, желая доставить ей приятное. И, сам желая поймать эту жемчужину среди оленей, приказал всем охотникам разыскивать его. Он повелел каждый день объявлять в столице:

«В священных книгах прославляется олень золотошкурый, сверкает его тело всеми оттенками каменьев драгоценных, и кое-кто уж видел его раньше. Царь жалует богатую деревню и десять женщин прекраснейших тому, кто нам его укажет».

И вот тот человек снова и снова выслушивал это объявление.

Сердце его снедали размышления о муках бедности, но вспоминал он и великую услугу оленя руру. И, разрываемый признательностью и корыстью, он колебался сердцем, думая и так, и этак:

«Что же мне теперь делать? Держаться добродетели или богатства? Исполнить обещание или долг по отношению к семье? Думать о том мире или об этом? Следовать поведению добродетельных или обыкновенных людей? Стремиться к богатству или к сокровищам, лелеемым святыми? Думать о настоящем или будущем?»

И вот он, так как корысть привела в смятенье его душу, пришел к такому решению: «С помощью этого огромного богатства я могу достигнуть блаженства в том мире путём благодеяний родным, гостям и просителям, в то же время наслаждаясь удовольствиями этого мира». И, забыв об услуге оленя руру, он пришел к царю и сказал: «О государь, я знаю этого прекраснейшего из оленей и знаю, где его жилище. Поэтому скажи, кому я должен его показать». Услышав это, царь пришел в восторг и ответил: «Мне самому покажи его, о друг!»

Надев охотничью одежду, в окружении большого отряда он покинул столицу и, следуя по пути, указываемому тем человеком, добрался до берега реки. Оцепив лесную чащу своим войском, царь, вооружившись луком и надев на палец защитное приспособление, в сопровождении нескольких решительных и заслуживающих доверия людей углубился в лесную чащу по дороге, указываемой тем человеком. И вот тот человек, увидев руру, который стоял ничего не подозревая, указал на него царю: «Государь, вот он, этот прекраснейший из оленей. Пусть царь соизволит посмотреть на него и принять необходимые меры».

Когда он поднял руку, желая показать оленя, она упала, как отсечённая мечом в предплечье.

Ведь возрастает сила кармы из-за поступков, совершаемых с такою целью, и, если нечем их уравновесить, возмездие за них приходит сразу.

И вот царь, охваченный любопытством увидеть руру, бросил взгляд в направлении, указанном тем человеком.

И в чаще леса, тёмной, словно дождевая туча, увидел он, как пламенную молнию на небе, оленя руру необычайной красоты, чьё тело блеском клада драгоценностей сверкало.

Его достоинствами зачарованный, охваченный желанием его заполучить, царь поднял лук, вложил стрелу и, чтоб пронзить его, приблизился.

И вот Бодхисаттва, услышав со всех сторон людской шум и поняв, что он окружен, увидел царя, приближающегося к нему чтобы поразить его стрелой, и, почувствовав, что убежать нет возможности, обратился к царю человеческим голосом, ясно выговаривая звуки и слова:

«Постой, великий царь, о тур среди людей, не поражай меня. Сначала утоли моё ты любопытство.

Кто тебе поведал, что в глухом лесу, далёком от людских путей, живёт такой олень?»

Царь, ещё более очарованный таким удивительным обращением, произнесённым человеческим голосом, концом стрелы указал ему на того человека: «Это он показал нам тебя, такого необыкновенного». Тогда Бодхисаттва, узнав этого человека, сказал презрительно:

«Права пословица, что лучше вытащить бревно, попавшее в поток воды, чем человека, чувства благодарности лишённого.

Так вот как отплатил он за услугу! Не знал он разве, что разрушает тем и собственное своё благо?»

Тогда царь подумал: «Он, несомненно, что-то недоговаривает» — и, сгорая от любопытства, с живостью обратился к руру.

«Слушая, как обвиняешь ты кого-то, глубокий смысл твоих речей не понимая, встревожилась моя душа.

Поэтому скажи, прекраснейший олень, о ком ты говоришь. О человеке или демоне, о птице или звере?»

Бодхисаттва сказал:

«О царь, не обвиненье это. Пусть не пытается он снова делать так, поняв, что осужденья заслужил его поступок. Вот почему я говорил такие резкие слова.

Кто может сбившимся с пути прямого суровые сказать слова, как будто солью рану посыпая? Но даже сына дорогого лечит врач, как требует того болезнь.

Из-за того, о лучший из людей, кого, стремительным потоком уносимого, из сострадания я спас, опасность для меня возникла. Поистине, общение с дурными ко благу не ведёт».

Тогда царь, бросив на того человека суровый взгляд, сказал с жестоким осуждением: «Эй! Правда ли, что ты, попав в беду, был спасён им?» И тот человек, побледневший и вспотевший от страха и отчаяния, стыдясь, тихо ответил: «Правда!» Тогда царь воскликнул: «Презрение тебе!» — и, наложив на лук стрелу, с угрозой сказал: «Довольно!»