Дживс, вы - гений!

— Да, милорд. Именно по этому поводу я и хотел переговорить с вашей светлостью. Я пришел сообщить вам, что вчера вечером констебль Добсон задержал сэра Родерика и поместил его в садовый сарай, который находится на территории Чаффнел-Холла, а сам остался стоять у двери охранять его. Это большой сарай, милорд, а не маленький. Садовый сарай, о котором я говорю, находится справа от огорода. Он крыт черепицей, сэр, в отличие от маленького, у того крыша…

Вы отлично знаете, я никогда не питал особенно добрых чувств к Дж. Уошберну Стоукеру, но сейчас хотя бы во имя простой человечности надо было спасти его от апоплексического удара. И я сказал:

— Дживс.

— Сэр?

— Бог с ними, с сараями.

— Вы считаете, сэр?

— Это ведь неважно.

— Понимаю, сэр.

— В таком случае, Дживс, продолжайте.

Дживс с почтительным состраданием посмотрел на старика Стоукера, в легкие которого, видимо, никак не мог проникнуть воздух.

— Судя по всему, милорд, упомянутый констебль Добсон арестовал сэра Родерика совсем поздно вечером. И оказался в несколько затруднительном положении, не зная, куда его поместить. Вам должно быть известно, милорд, что во время пожара, который уничтожил коттедж мистера Вустера, сгорел также и соседствующий с ним коттедж сержанта Ваулза. А поскольку коттедж сержанта Ваулза является одновременно и местным полицейским участком, констебль Добсон, что для него не характерно, немного растерялся и был не в состоянии решить, где должен содержаться задержанный, тем более что сержант Ваулз, который мог бы дать ему совет, отсутствовал, ибо он, сражаясь с огнем, к несчастью, получил травму головы и был отведен в дом своей тетки. Я говорю про тетю Мод, которая живет в Чаффнел-Реджисе, а не…

Я снова совершил еще один гуманный поступок.

— Про теток не нужно, Дживс.

— Хорошо, сэр.

— Они не имеют отношения к обсуждаемой теме.

— Согласен, сэр.

— В таком случае продолжайте, Дживс.

— Благодарю вас, сэр. И в конце концов, положившись на собственное разумение, констебль пришел к мысли, что самой надежной камерой заключения будет садовый сарай, я имею в виду большой сарай…

— Мы понимаем, Дживс. Тот, что крыт черепицей.

— Именно, сэр. Поэтому он отвел сэра Родерика в большой сарай и караулил его весь остаток ночи. Утром пришли на работу садовники, и констебль послал одного из них — это молодой парень по имени…

— Дальше, Дживс.

— Хорошо, сэр. Послал одного из них в дом временного проживания сержанта Ваулза в надежде, что последний в достаточной степени оправился после полученной травмы и заинтересуется случившимся. Так все и вышло. Благодаря ночному сну в соединении с крепким от природы здоровьем сержант Ваулз смог встать в обычное для него время и плотно позавтракать.

— Позавтракать! — невольно прошептал я, хоть и держал себя в ежовых рукавицах. Это слово произвело в обнаженных нервах Бертрама короткое замыкание.

— Услышав это сообщение, сержант Ваулз поспешил в замок, дабы обсудить все с его светлостью.

— Почему с его светлостью?

— Его светлость — мировой судья, сэр.

— Ну да, конечно.

— И, как таковой, наделен полномочиями перевести арестованного в помещение, более соответствующее требованиям, предъявляемым к камерам тюрьмы. Он сейчас в библиотеке, милорд, ждет, когда вашей светлости будет благоугодно принять его.

Если Бертрам Бустер весь затрепетал, услышав магическое слово «завтрак», то от «тюрьмы» папаша Стоукер взорвался, точно бомба.

— Какой такой тюрьмы? — дурным голосом заверещал он. — При чем тут тюрьма? Зачем этот идиот полицейский хочет упрятать его в тюрьму?

— Насколько я понял, сэр, по обвинению в ночной краже со взломом.

— Кража со взломом?!

— Да, сэр.

Папаша Стоукер посмотрел на меня так жалобно — не знаю, почему именно на меня, однако это факт, — что я чуть не погладил его по головке. Может быть, я и в самом деле его бы погладил, но моя рука на полпути замерла в воздухе, сзади вдруг раздался такой шум, будто несется всполошенная курица или вспугнутый фазан. В кабинет ворвалась вдовствующая леди Чаффнел.

— Мармадьюк! — прорыдала она. Чтобы вы могли судить о состоянии ее чувств, скажу, что ее глаза скользнули по моему лицу, но оно не произвело на нее ровным счетом никакого впечатления, можно подумать, перед ней стоял Великий Белый Вождь. — Мармадьюк, я узнала нечто ужасное. Родерик…

— Да, да, — прервал ее Чаффи, как мне показалось, довольно бесцеремонно. — Мы уже все знаем. Дживс как раз рассказывает.

— Но что же нам делать?

— Понятия не имею.

— Ах, это я во всем виновата, во всем виновата я.

— Не говорите так, тетя Миртл, — попросил ее Чаффи; он изнемогал, но по-прежнему держался, как подобает истинному джентльмену. — У вас не было другого выхода.

— Был. Конечно, был. Никогда себя не прощу. Если бы не я, он бы не ушел из дому с этой черной гадостью на лице.

Ей— богу, мне было жалко папашу Стоукера. Один удар за другим, сколько можно. Его глаза вылезли из орбит, как улитки.

— С черной гадостью? — тихо просипел он.

— Он намазал лицо жженой пробкой, чтобы позабавить Сибери.