Джокер в пустой колоде

– Я езжу только на электричке. Водить автомобиль не научился, шофера иметь не могу за отсутствием необходимых средств. Так что, – Каретников шутовски поклонился, разведя руки в стороны, – извините.

– Полежаев мог поехать на электричке? – проигнорировав выпады хозяина дома, спросил Калошин.

– Ну, знаете ли, никогда не задавался таким вопросом, и никогда не видел Льва, идущим ли, едущим ли на станцию. Он, по-моему, не расставался со своей машиной. Даже домработницу сам возил на рынок. Вообще, они никого в свою жизнь не впускали. – Каретников вдруг так сжал зубы, что у него на чисто выбритых щеках заиграли желваки. «О, да ты ненавидел своего коллегу» – удовлетворенно подумал Калошин и незаметно глянул на Доронина, тот увидев взгляд майора, прикрыл глаза, давая понять, что и он обратил на это внимание.

В этот момент кто-то громко постучал в ворота. Каретников испуганно соскочил со стула и выбежал во двор. Оперативники, перекинувшись несколькими словами между собой, тоже пошли вслед за хозяином. Тот разговаривал с каким-то мужчиной невзрачного вида. Увидев приближающихся к ним Калошина и Доронина, стал суетливо выталкивать гостя за ворота, говоря:

– Нет сегодня для тебя никакой работы, приходи завтра. – Повернувшись к оперативникам, как-то виновато сказал: – Приходит тут один, по хозяйству помогает – траву сухую скашивает, латает дырки в заборе, да мало ли что еще. Сам я молоток в руках не держу. Вот и приходится просить местных мужиков, – при его словах о молотке Калошин невольно редставил, как мог бы Каретников махать этим инструментом – против истины он не погрешил – руки его были холеные, ухоженные с коротко подстриженными ногтями красивой овальной формы. Подумал вдруг о собаке Полежаева – эта работа была не для обладателя таких рук. Да и сам Каретников был какой-то выхоленный, крахмально-чистый, как его носовой платок, который он неоднократно во время беседы вытаскивал и протирал им кончики пальцев, будто боялся заразы, хотя чистота была в его доме близка к идеальной, даже занавески на окнах веранды, казалось, хрустели от снежной белизны. Все это где-то глубоко в мозгах Калошина роилось смутными воспоминаниями, но нить этих мыслей ускользала. Да и не было причины задумываться над этим.

– Ну, что ж, Степан Михайлович, спасибо за беседу, нам пора, а вы, если вдруг соберетесь опять в Москву, поставьте нас в известность, и попробуйте вспомнить что-нибудь еще о Льве Игнатьевиче, думаю, что в одиночестве мысли придут быстрее. Мы очень на вас надеемся. Кстати, у вас есть телефон? – Каретников кивнул. – Продиктуйте. Василий, запиши, и наш на всякий случай тоже. – Дождавшись, когда Доронин уберет карандаш и записную книжку в карман, протянул руку хозяину дома и попрощался. Доронин поспешил сделать то же.

Глава 9.

Выйдя от Каретникова, не сговариваясь, направились в сторону дома Полежаева.

– Ты вот, Василий, невнимательный, – попенял Калошин подчиненному, – я раскис, забыл кое-что спросить у Екатерины Самсоновны, а ты даже не обратил внимания. Ну, что мы забыли? Сейчас вспомнил? – майор хитровато посмотрел на Доронина. Тот кивнул:

– Я, товарищ начальник, еще у Каретникова про это подумал, когда вы спросили его, мог ли Полежаев уехать на электричке. Согласен, что упустил этот вопрос. Мы не спросили, во что был одет профессор, – и с гордостью поглядел на Калошина, ожидая похвалы. Майор похлопал подчиненного по плечу:

– Молодца, Василий! Конечно, следовало бы сразу об этом подумать, но что-то я и в самом деле «выпал из обоймы», нехорошо как-то мне, предчувствие какое-то давит. Куда его черти унесли, этого профессора? – увидев, что Доронин вдруг резко остановился, беспокойно спросил:

– Что такое?

– Товарищ майор, вы что сказали? Унесли? Вот именно, унесли! Его просто у н е с л и. – видя, что Калошин смотрит на него в полном недоумении, продолжил: Ведь если дверь была заперта изнутри, значит от мог выйти только через окно. – Калошин согласно закивал:

– Продолжай, Василий, развивай мысль, – остановился, вынул портсигар и закурил, предложил Доронину, но тот так разволновался от своих мыслей, что только отрицательно затряс головой.

– А зачем, скажите ему лезть в окно, ведь он не вор, таиться ему нечего – вышел в двери и иди, куда надо. Остается предположить, что через окно он исчез насильственным путем. И если вдруг окажется, что был он в домашней одежде, значит, наша мысль верна, – дипломатично закончил свою речь Доронин и удовлетворенно потер руки.

Калошин улыбнулся:

– Ишь, ты – «наша»! Льстишь, лейтенант, начальству?

– Да ну вас, Геннадий Евсеевич! Можно подумать, что у вас такой мысли не возникло? – улыбнулся в ответ Доронин.

– Ладно, идем дальше разгадывать наши шарады. – С этими словами зашли опять во двор Полежаева.

Навстречу им уже спешила Екатерина Самсоновна. Волнуясь, она зачастила: