Джокер в пустой колоде

– Я постараюсь доходчиво вам все объяснить, может быть, немного утрировано. Видите ли, все психические заболевания разделены на две категории: это невротические и психотические. Вообще, очень трудно в психиатрии определить грань между нормальным и болезненным состоянием. Болезнь начинается, когда у человека рвется связь с внешним миром, он как бы выпадает из реальности, его сознание перестает нормально функционировать. Но если при невротическом развитии заболевания симптоматика более мягкая, неярко выраженная, то при психотическом – все наоборот. Невротическое заболевание лечится проще, и выздоровление, то есть восстановление разрушенной связи, наступает практически всегда, а психотическое, как правило, заканчивается слабоумием. Вот именно поэтому, наши пациенты разделены по категориям: те, кто больны неврозами, с маниакально-депрессивными синдромами лечатся там, – он махнул рукой на окно, – здесь же находятся люди, страдающие шизофренией и эпилепсией. В этом здании люди остаются, практически, навсегда, поэтому, если правильно выражаться, лиц своих никто не прячет. Они их, в принципе, уже не имеют. Ко многим приходят посетители, родные. А вот те, кем занимался доктор Шаргин, в большинстве своем, просто вынуждены скрывать факт своего заболевания, они, как я уже сказал, почти всегда возвращаются к нормальной жизни, и, по понятным причинам, заболевание их остается в тайне. Шаргин определил круг обслуживающего персонала, сам строго отбирал всех медработников, хотя их там всего лишь несколько человек. Вход отдельный. Вы, наверное, обратили внимание, что туда ведет другая дорога. – Калошин с Дорониным дружно кивнули. Хижин продолжил: – Мне, конечно, известны имена пациентов Шаргина, для меня он тайн из этого не делал, в лечении и первых, и вторых мы с ним принимали обоюдное участие, всегда друг у друга консультировались. Да, представьте, Шаргин при своем таланте врача никогда не гнушался обращения за помощью ко мне, а у меня опыта, скажу честно, гораздо меньше. Так вот. – Хижин натужно откашлялся, взяв тем самым тайм аут в своем повествовании, видимо, все еще сомневался, правильно ли поступает, открывая тайны своего погибшего коллеги. Оперативники терпеливо ждали.

– Туров и Чижов к категории психических больных не принадлежали изначально, но Шаргин сказал мне, что и у того, и у другого полная амнезия в результате черепно-мозговых травм. Это подтверждали и повязки на их головах. Поступили они в разное время, но судя по методу наложения повязки, создавалось ощущение, что травмы у них идентичны. Разумеется, об этом и еще о многом другом я Шаргину ничего не сказал. Кроме того, я понял, что именно амнезия интересует доктора в его исследованиях, лишь поэтому эти два человека оказались на его вотчине, ведь в социальном плане они выпадали из нашего контингента. В истории болезни, которую мне передал Шаргин для отчетности, было понятно, что амнезия возникла от органических причин, то есть от черепно-мозговой травмы, причем, речь в обоих случаях шла о дорожно-транспортном происшествии. Даже описывались синяки и ссадины, которыми сопровождаются подобные случаи. То, что я не увидел ничего подобного, даже комментировать не стану. Но однажды доктор допустил непростительную для него ошибку: он оставил на столе истинную историю болезни одного из этих пациентов, не помню, кого именно. Это случилось, когда я сидел у него со своими бумагами. Он мне их подписывал. В этот момент его позвала старшая медсестра, причем, по ее голосу можно было понять, что случилось нечто неприятное. Доктор буквально сорвался с места и убежал. Нет, не подумайте, что я стал заглядывать в его бумаги, но вам, наверное, и самим не раз доводилось читать текст вверх ногами. Конечно, если бы на моем месте был бы кто-то другой, то он навряд ли понял хотя бы слово из написанного Шаргиным. Но я знал и его почерк, и медицинские термины. Так вот, вся первоначальная симптоматика походила на отравление снотворным. Я, чтобы доктор ничего не заподозрил, прикрыл каким-то листом то, что прочитал. И, представьте, правильно сделал – Шаргин возвратился тем же быстрым шагом, что и вышел, как будто вспомнил, что оставил на столе открытыми документы, и с беспокойством подошел к столу, но видно было, какое облегчение он испытал, увидев, что все в порядке. – Хижин остановил свой рассказ, налил воды и залпом выпил. При этом Калошин заметил, что руки его немного подрагивали. – Я не очень вас утомил? Может быть, что-то непонятно?

– Нет-нет, Борис Иванович! Продолжайте! Все это очень даже интересно и важно, и даже вполне понятно. – Калошин посмотрел на Доронина, тот подтвердил слова начальника кивков головы.