Джокер в пустой колоде

Немотря на то, что гости совсем недавно позавтракали в компании Муравейчика, отказаться от такого угощения не было никаких сил, к тому же трудно было сказать, когда придется пообедать. Во время чаепития вели разговоры на отвлеченные темы. Хижин был по-прежнему как будто спокоен, улыбался и довольно остроумно шутил. Но когда Калошин, отставив пустой стакан, наконец перевел разговор в нужное русло, сразу подобрался, стал серьезен:

– Я, конечно же, понял, в чем состоит цель вашего визита. Мы общались с вашим коллегой, но он интересовался лишь нашими пациентами. Вопрос о том, кто кого лечил, у нас с ним не стоял. Те трое были пациентами Шаргина. И насколько я могу догадываться, вы каким-то образом связываете гибель доктора именно с этими людьми? – Калошин только утвердительно кивнул, не желая пока раскрывать все карты, но сказал, что доктор должен рассказать им все подробно и о жизни, и о работе погибшего врача, а также о тех людях, с которыми он тесно контактировал.

Хижин кивнул и, подойдя к окну, показал куда-то рукой:

– Вон там у нас находится второе здание лечебницы. Мы с вами потом обязательно туда пройдем. Там и работал Шаргин. Номинально главным врачом числился именно он, но все хозяйственные и организационные дела уже ода два доктор ненавязчиво переложил на мои плечи. Я не противился, так как видел и понимал, что он некоторое время назад начал заниматься вплотную научными исследованиями. У него появилась интересная литература. Человеком он был необыкновенно талантливым и увлекающимся.

– У него что там, лаборатория? – решил уточнить Калошин.

Хижин покачал головой: – Не только, – и, как бы собираясь с мыслями, решая, можно ли это говорить, произнес: – Я понимаю, товарищи офицеры, что не праздное любопытство привело вас сюда, и многое из того, что я знаю, скорее всего, обязательно поможет вам, но я очень прошу сохранения некоторых медицинских тайн, и хочу, чтобы вы пообещали не использовать мои слова во вред ни мне, ни нашим пациентам, если в этом не будет жизненноважной необходимости, тем более, что публика у нас в основном, – он указал пальцев вверх, – из ученых, политических деятелей. – Помолчав, добавил: – В противном случае, у вас может оказаться недостаточно информации, а я буду обвинен в сокрытии сведений, необходимых для следствия.

Калошин поморщился:

– Борис Иванович, ну не портите вы впечатление о себе! Перестаньте торговаться! Нам по роду деятельности приходится выслушивать тайны десятков, а то и сотен людей, и поверьте мне, ни я, ни мои подчиненные, еще ни разу не нарушили данного офицерского слова. В противном случае мы бы здесь не сидели. Говорите все, и так, как вам удобно. Если что-то будет непонятно, мы уточним.

Хижин, заметно покраснев, извинился, приложив крупную ладонь к сердцу.

– Ну, что ж, тогда я начну с небольшого экскурса в область психиатрии. Так вам будет понятнее, что происходило в этих стенах. – Он удобнее устроился на стуле и, сложив руки лодочкой на столе, начал говорить: