Джузеппе Бальзамо (Части 1, 2, 3)

Жан опустошил три бонбоньерки, ссыпав их содержимое в карманы, стащил с этажерки китайскую статуэтку с бриллиантами вместо глаз и величественной поступью вышел, подгоняемый раздраженными криками графини.

— Очаровательный молодой человек! — заметил Ришелье тоном приживала, который вслух хвалит молодого озорника, а про себя желает, чтобы того разразил гром. — Он дорого вам обходится… Не правда ли, графиня?

— Как вы верно заметили, герцог, он окружил меня своей заботой, и она ему приносит три-четыре сотни тысяч ливров в год.

Зазвонили часы.

— Половина первого, графиня, — сказал герцог. — К счастью, вы почти готовы. Покажитесь на минутку своим придворным, которые уж, верно, подумали, что наступило затмение, и пойдемте в карету. Вы знаете, как будет проходить охота?

— Мы с его величеством вчера условились, что он отправится в лес Марли, а меня захватит по пути.

— Я уверен, что король ничего не изменит в распорядке.

— Теперь расскажите о своем плане, герцог. Настала ваша очередь.

— Вчера я написал своему племяннику, который, кстати сказать, должен быть уже в дороге, если верить моим предчувствиям.

— Вы говорите о господине д’Эгильоне?

— Да. Я был бы удивлен, если бы узнал, что завтра мое письмо не встретит его в пути. Думаю, что завтра или, самое позднее, послезавтра он будет здесь.

— Вы на него рассчитываете?

— Да, графиня, у него светлая голова.

— Зато у нас больная! Король, может быть, и уступил бы, но у него панический страх перед необходимостью заниматься делами.

— До такой степени, что…

— До такой степени, что я трепещу при одной мысли: он никогда не согласится принести в жертву господина де Шуазёля.

— Могу ли я быть с вами откровенным, графиня?

— Разумеется.

— Знаете, я тоже в это не верю. Король способен хоть сто раз повторить вчерашнюю шутку, ведь его величество так остроумен! Вам же, графиня, не стоит рисковать любовью и слишком упрямиться.

— Над этим стоит подумать.

— Вы сами видите, графиня, что господин де Шуазёль будет сидеть на своем месте вечно. Чтобы его сдвинуть, должно произойти, по меньшей мере, чудо.

— Да, именно чудо, — повторила Жанна.

— К несчастью, люди разучились творить чудеса, — заметил герцог.

— А я знаю такого человека, который еще способен на чудо, — возразила г-жа Дюбарри.

— Вы знаете человека, который умеет творить чудеса, графиня?

— Да, могу поклясться!

— Вы никогда мне об этом не говорили.

— Я вспомнила о нем сию минуту, герцог.

— Вы полагаете, что он может нас выручить?

— Я его считаю способным на все.

— Ого! А что он такого сделал? Расскажите, графиня, приведите пример.

— Герцог! — обратилась к нему графиня Дюбарри, приблизившись и невольно понизив голос. — Этот человек десять лет тому назад повстречался мне на площади Людовика Пятнадцатого и сказал, что мне суждено стать королевой Франции.

— Да, это действительно необычно. Этот человек мог бы и мне предсказать, что я умру первым министром.

— Вот видите!

— Я ничуть не сомневаюсь. Как его зовут?

— Его имя ничего вам не скажет.

— Где он сейчас?

— Этого я не знаю.

— Он не дал вам своего адреса?

— Нет, он сам должен был явиться за вознаграждением.

— Что вы ему обещали?

— Все, чего он потребует.

— И он не пришел?

— Нет.

— Графиня! Это — еще большее чудо, чем его предсказание. Решительно, этот человек нам необходим.

— Да, но что нам делать?

— Его имя, графиня, имя!

— У него их два.

— Начнем по порядку: первое?

— Граф Феникс.

— Тот самый господин, которого вы мне показали в день вашего представления?

— Совершенно верно.

— Этот пруссак?

— Да.

— Что-то мне не верится! У всех известных мне колдунов имена оканчивались на "и" или "о".

— Какое совпадение, герцог! Другое его имя оканчивается так, как вам хочется.

— Как же его зовут?

— Джузеппе Бальзамо.

— Неужели у вас нет никакого средства его разыскать?

— Я подумаю, герцог. Мне кажется, среди моих знакомых есть такие, что его знают.

— Отлично! Однако следует поторопиться, графиня. Уже без четверти час.

— Я готова. Карету!

Спустя десять минут графиня Дюбарри и герцог де Ришелье ехали на охоту.

LXXXII

ОХОТА НА КОЛДУНА

Длинная вереница карет тянулась по аллеям в лесу Марли, где король собирался поохотиться.

Это была так называемая послеобеденная охота.

Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.

Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, как повар Марка Антония каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.

Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как киликийцы — большие мошенники (о чем свидетельствует Ювенал), то Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.