Джузеппе Гарибальди

В век, когда все великие государства обязаны своим величием мощи своего оружия, когда барабанная дробь говорит о славе нации — Вальми, Аустерлиц, Лейпциг, Ватерлоо, — итальянцы, которые хотят, чтобы их страна стала единой могучей державой, признали этого популярного генерала воином первого года грядущего объединения итальянцев.

Когда два флорентийца — Карло Фенци и Чезаре делла Рипа — предложили открыть по всей Италии подписку, чтобы преподнести Гарибальди золотую саблю и каждому из его легионеров серебряную медаль, в знак «национальной благодарности», — деньги были мгновенно собраны. За несколько дней — четыре тысячи шестьсот лир, и Карл Альберт стал одним из первых, он внес, по слухам, больше лиры.

В Монтевидео итальянские эмигранты в курсе событий, сотрясающих Италию. Кажется, что вся страна вот-вот поднимется на борьбу. Говорят, что Мадзини объединился с Пием IX, либерально настроенным папой. Изгнанник-революционер и в самом деле отправил ему следующее послание: «Объединение Италии под эгидой религиозной идеи может поставить Италию во главе европейского прогресса […]».

В Монтевидео Гарибальди и эмигранты стали немедленно собираться. Вернуться, прикоснуться к земле родины, вновь обрести семью и покинутые города, создать, наконец, единство Италии, ради которого многие из них пожертвовали всем.

Гарибальди и Андзани пишут 12 октября 1848 года монсиньору Бедини, папскому нунцию в Рио-де-Жанейро, чтобы попросить его передать Пию IX: они готовы ему служить и отдают в его распоряжение Итальянский легион.

«…Если сегодня руки, которые умеют владеть оружием, будут приняты Его Святейшеством…мы охотнее, чем когда бы то ни было, посвятим их служению тому, кто столько сделал для Родины и Церкви».

В 1847 году тысячи патриотов разделяли иллюзии и энтузиазм Гарибальди и его сподвижников.

Послание, переданное нунцием в Рим, осталось без ответа. Но одно за другим приходили новые известия, и нетерпение Гарибальди росло с каждым днем. Борьба, начатая им в Генуе еще в юности, после тринадцати лет изгнания снова стала необходимостью. Как не стремиться сделать все возможное, чтобы уехать?

Была открыта подписка, чтобы зафрахтовать судно. Судовладелец Стефано Антонини внес тысячу песо. Фонд быстро рос. Был составлен список членов Итальянского легиона, которые вернутся на родину, чтобы бороться с оружием в руках. Разве Карл Альберт не заявил в сентябре 1847 года: «Если Бог будет так милостив и позволит нам начать войну за независимость, я сам стану во главе армии. Ах, как прекрасен будет тот день, когда мы бросим клич национальной Независимости!» Если понадобится, легион станет служить под командованием короля, чье правосудие тринадцать лет назад приговорило к смерти Гарибальди.

Так как легион предполагает сразу же принять участие в сражениях, Гарибальди решает отправить свою жену и детей в сопровождении юного Медичи сначала в Геную, затем в Ниццу.

Итак, Анита уезжает в Геную. Ее там встретят восторженно — популярность Гарибальди велика. Под ее окнами кричат, ей подарили трехцветное знамя. «Каждый день, как только появляется какой-нибудь корабль, — рассказывает ока, — генуэзцы думают, что это он вернулся из Монтевидео».

А в Монтевидео — новые трудности. Не все решаются ехать. Андзани болен. Снова приходится ждать, написать Аните, прося ее переехать из Генуи в Ниццу и отнестись к донне Розе с должным почтением. «Я хочу, чтобы тебе понравился этот прелестный уголок, где я родился, чтобы он стал тебе так же дорог, как всегда был дорог моему сердцу. Ты знаешь, как я боготворю Италию, а Ницца, конечно, одно из самых прекрасных мест моей родины, такой несчастной и такой лучезарной. Когда ты будешь проходить мимо тех мест, которые видели меня ребенком, о! вспомни о том, кто делил с тобой труд и горе и кто тебя так любит, и поклонись им от меня».

Тоска Гарибальди тем сильнее, что он не уверен еще в том, что ему удастся уехать, каждый день приносит новые разочарования, события в Италии развиваются с такой скоростью, что он чувствует себя вне игры.

В конце концов, только шестьдесят три человека, «все молодые, закаленные в огне сражений», поднимутся на борт бригантины «Ла Сперанца», покинувшей Монтевидео 15 апреля 1848 года.

Мужское братство, скрепленное общностью убеждений.

«Мы уезжали, чтобы удовлетворить нашу жажду, желание всей нашей жизни, — пишет Гарибальди. — И мы переплыли океан, не зная, какая судьба ждет Италию».

Третий акт

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ

(1848–1860)

Картина седьмая

МЕЖДУ НАРОДОМ И КОРОЛЕМ

(1848)

Судьба Италии? Она решалась, пока «Ла Сперанца» на всех парусах плыла по океану и Гарибальди и его шестьдесят три бойца думали о ней, не зная, что революция, как огонь по бикфордову шнуру, пробежала не только по всему полуострову, но и по Европе.

И в самом деле, казалось, что вся европейская политическая система была повержена, с тех пор как — первый толчок — сицилийцы захватили власть в Палермо в январе 1848 года.