Э.Зорин - Большое гнездо

— Слышал, потрясли тебя тати, — сказал Негубка с сочувствием, присаживаясь на лавку с другого конца неубранного стола (валялись на нем корки хлеба, две луковицы и откромсанный кусок репы).

— Кабы тати, — продолжая разминать ладонями заспанное лицо, отвечал купец. — А то князевы людишки...

— Ярославовы, что ль?

— А то чьи?!

Негубка недоверчиво покачал головой:

— Эко тебя, купец, угораздило про князя такое сказать.

— Не врет он, ей-богу, не врет, — встрял в разговор хозяин. Петух по-прежнему извивался в его опущенной руке.

— А куды ходил-то с товаром? — поинтересовался Негубка.

— А никуды не ходил. Как пришел из Торжка, так один раз только и торкнулся, да добрые люди поворотили: не ходи, мол, останешься без товара и головы тебе не сносить. Свеи буйствуют на дорогах, тати повылазили из лесных трущоб... Домой еду, а там подамся на юг. На юге-то ныне поспокойнее стало.

Негубка сгреб ладонью разбросанные по столу объедки, тревожно покосился на своих товарищей.

— А не поворотить ли и нам? — сказал кто-то.

— Поворотить недолго, — возразил Негубка. — Да слухи твои, купец, верны ли?

— Поезжай, коли смел, — перестав разминать лицо, ухмыльнулся купец. — Может, тебе удача на роду написана.

— Удача удачей, а куны любят счет. Как бы не вернуться с дырой в калите...

— Вот и я про то говорю... А к ромеям пойду — вернусь с прибытком.

Петух неистово затрепыхался в руке у хозяина.

— Слышь-ко, добрый человек, — попросил хозяин купца. — Не поможешь ли петуху голову ссечь? Безрукий я...

— Отчего же не ссечь, — охотно согласился купец, встал и направился из избы.

— Погоди-ко, а баба твоя где? — спросил Негубка хозяина.

— Баба-то? — часто заморгал он глазами.

— Не тревожь мужика, — сказал купец. — Бабу его Ярославов сотник с собою в стан увел...

Непонятные дела творились в Новгороде.

— Вот так пошумели, — сказал Негубка, когда хозяин с купцом вышли. — Может, нам и впрямь ко Владимиру поворотить?

Стали толковать, да рядить, да прикидывать, что к чему. Так и не договорились.

Похлебав ушицы с тощим хозяйским петухом, поблагодарили за гостеприимство, но оставаться в избе на ночлег отказались, отправились на свою лодию.

Всем тревожно спалось в ту ночь. Утром, собрав своих людей, Негубка сказал:

— Будь что будет. Авось пронесет.

Поставили ветрила, налегли на весла и легким ходом погнали лодию к Нево-озеру.

3

Всадник высился над берегом, привстав на стременах. Закатное солнце жарко горело за его спиной.

— Слышь-ко, на лодие!

— Чего надобно? — спросил вышедший к борту Негубка.

— Гребите к берегу.

— А ты чей?

— Не твое дело, греби, коль сказано!

— Мы купцы, люди вольные, нам твои слова не указ, — спокойно отвечал Негубка.

Всадник натянул поводья, поскакал по берегу рядом с проплывающей мимо лодией. Под темным корзном поблескивала кольчуга.

— Ты что, купец, аль совсем шальной? — крикнул он, снова останавливая коня чуть впереди по ходу лодии.

— Назовись, коли так!

— Нешто сам не видишь?

— Вижу, что вой. А может, лихой человек? Мне-то отколь знать?!

— Коли был бы лихой человек, так подстерег на ночлеге. Шелога я, сотский...

— Отколь тебя только на нас нанесло, сотский? — проворчал Негубка и с неохотой велел кормчему приставать к берегу.

— Да сотский ли это, Негубка? — предостерег кормчий. — Этак любой себя хошь князем назовет...

— А ты греби помаленьку, да не шибко к берегу жмись. Ежели что не так, вели налегать на все весла.

Сторожившим лодию воям он сказал:

— И вы глядите в оба.

— Мы завсегда, — отозвались те, изготавливая топоры и копья. Сгрудились в кучу, накренили борт.

Всадник подъехал ближе, передними ногами конь опустился в реку, потянулся мордой к воде.

Вблизи Негубка разглядел сотского: был он красив и не так могутен, как казался издали. Белая рука подергивала намотанный на запястье повод.

Лодия покачивалась на волне. Поставив ногу на окружавшие борт низенькие перильца, Негубка сказал:

— Всё. Лезть на мель не будем... Сказывай, почто всполошил?

— Предостеречь я тебя хотел, купец.

— А я и сам сторожусь.

— Не плыви к Нево-озеру...

— Тебе-то отколь знать, куды я плыву?

— Сорока на хвосте принесла, — улыбнулся Шелога. —

Да ты, купец, меня не пасись. По Волхову плыть некуды, окромя Нево-озера. Вот я и смекнул.

— Все, что ль, у вас такие смекалистые?

— Послушай меня, купец, а там думай, что хошь. Ехал я нынче с низовья, на свейский отряд наскочил. Едва ноги унес...

— Нам в лодие не опасно.

— Ночью на берег не сходите, — продолжал сотский, — днем ворон не считайте. А поворачивать я тебя не стану: вижу — твердо решил идти к Нево-озеру...

— Куды уж тверже...

— А дале как путь свой продлишь?

— Бог подскажет, — отвечал Негубка. — Спасибо тебе, Шелога, за предостережение.

— Чай, русской я... А то гляжу — плывете. Дай, думаю, окликну. Не ровен час проглядите беду, а она тут как тут...

— А как же сам ты, Шелога, не боишься?

— Боюсь. Да конь у меня быстрой...

— Что же это с Новгородом стряслось, Шелога? — сказал Негубка. — Ране сами ходили на свеев, врата привезли из Сигтуны, а ныне зады им кажете?