Э.Зорин - Большое гнездо

— Про то и речь, что сыскать не просто, — сказал Кузьма. — Но не можем мы такого допустить, чтобы безнаказанно озоровал шатучий тать, а купцы боялись носа из города высунуть. Узнает князь — разгневается, нас не похвалит...

— Все верно, Кузьма, — задумались дружинники. — А не разделиться ли нам да не пошарить ли всем вместе в округе?.. От одних уйдет — другим попадет в руки.

— Вот и я так смекаю, — кивнул Кузьма. — Возьмет каждый по десятку воев, посадим людишек на коней да и с богом. Авось кто и набредет на его берлогу...

— А ведомо ли тебе, Кузьма, как зовут злодея? — спросил Словиша.

— Как же не ведомо? Он и ваш старый знакомец. Вобеем его кличут.

Сидевший до сего времени спокойно, Веселица вдруг шатнулся и побледнел.

— Да что с тобою? — пристально всматриваясь в него, удивился Ратьшич.

— От жары это, — пробормотал дружинник и смахнул пот со лба. — Жарко печь ты накалил, Кузьма.

— Жар костей не ломит, а сказ мой на этом весь.

Ратьшич встал, и все дружинники встали. Выходя на крыльцо, Звездан шепнул Веселице на ухо:

— Вишь, как обернулся наш недогляд.

Встречая мужа у накрытого к обеду стола, Малка, как и Кузьма Ратьшич, подивилась его необыкновенной бледности.

— Лица на тебе нет, — всплеснула она руками. — Нешто хворь какая прилипла? На дворе-то непогодь...

Веселица только рукой махнул:

— Моя хворь не от погоды.

И, отказавшись от обеда, лег на лавку. Малка постучала горшками, покрутилась по горнице и снова приступила с расспросами:

— Должно, недобрую весть принес от Кузьмы?

— Отстань ты, — не пошевелившись, сказал Веселица. — Не всякая беседа бабе в ухо. Не твое это дело.

Отступила Малка, села рядом, стала сучить пряжу, с беспокойством поглядывая на мужа. Веселица притворился, что спит, но жену обмануть было трудно.

— Может, кваску подать? — заботливо осведомилась она.

— С квасу мутит меня.

— Так принесу бражки?

И, не дожидаясь ответа, выбежала за дверь.

— Ha-ко, испей, — вернулась она скоро.

От браги полегчало. Веселица сел к столу, взъерошил волосы.

Суча быстрыми пальцами нитку, Малка время от времени быстро взглядывала на него, но едва только поднимал он голову, как тут же отворачивалась.

— Ладно уж, — сказал Веселица. — Не облегча сердца, все равно не усну. А заутра мне в дорогу собираться.

— Далече ли князь послал? — оторвалась от прялки жена.

— Не князь, а Кузьма. И не послом еду я, а ловить злого татя. И не простого татя, а Вобея, коего сам же в Переяславле на свободу выпустил, прельстясь его сладкими речьми...

— О чем ты, Веселица? — удивилась Малка. — Какого татя выпускал ты на волю? Разве не сам утек Вобей?

— Где же было ему самому-то утечь? — зло проговорил Веселица. — Как ходил я в ледник за медом, так наслушался его покаянных слов. Поверил, думал, и впрямь решил новую жизнь начать Вобей, откинул щеколду...

— Ой, грех-то какой! — испуганно вскрикнула Малка. — Да как же он тебя на дворе не пришиб?

— Кабы пришиб, так шумнули бы все. А ему подале нужно было уйти, покуда не хватились. А еще и про то знал Вобей, что не скажу я никому ни слова...

— Грех-то какой! — снова вскрикнула Малка.

— Эко заладила, — рассердился Веселица и плеснул себе в кружку меду. — Грех да грех... Грех искуплять надо. Ежели не я словлю Вобея, вот тогда и не будет для меня прощения.

— Словишь ты его, Веселица, как же не словить?

— Просто слово сказать, да не просто дело сделать. Вобей хитер. Где искать его?

Малка сказала:

— Поди, у старых знакомцев обитается. Вот и пораскинь умом, у кого притаиться ему сподручнее.

— В городе всяк его знает. В деревнях тож прятаться ему не с руки. Постой, постой-ко, — вдруг замер Веселица с поднесенной ко рту кружкой, — кажись, смекаю я...

Дружинник вскочил из-за стола и суетливо заходил по горнице, что-то бормоча себе под нос.

— Все сходится! — вдруг хлопнул он себя ладонью по лбу. — В ино место и сунуться ему некуды.

— Да что смекнул-то? — подалась к мужу Малка.

— А вот и смекнул. Давеча сказывал мне Морхиня, что брал у него Гребешок меч...

— Ты вон тоже у Морхини меч брал, — охладила его жена.

— А еще, — продолжал Веселица, все так же, как и прежде, ходя взад и вперед, — а еще брал Гребешок на торгу седло...

— На что седло Гребешку?

— Вот и ты смекнула, — улыбнулся Веселица. — На что седло Гребешку? Не дружинник он, не вой, да и коня боевого у него нет... Вдогад мне ныне, Малка, что прячется Вобей не иначе как на мельне у Гребешка.

— Вишь, как складно все получается...

— Куды уж складней. Перед тем днем, как покупал Гребешок седло, лучший атказ пропал у Одноока из табуна.

Теперь не было у Веселицы никаких сомнений.

— Глупый-то свистнет, а умный смыслит, — похвалил он сам себя. — Кабы не ты, Малка, да кабы не твои меды, так бы и киснул я на лавке. Добрая жена в доме — половина удачи.

2

— Глядите, люди, — загалдели под Серебряными воротами лихованные. — Кажись, боярин пешком идет.

— Бояре пешком не ходят.

— У бояр кони да возок.

— Чо разорались по-пустому? — одергивали лихованных проходящие мимо посадские.

— Подай, боярин, милостыньку на пропитание!

— Не скупись — открой шире калиту.