Э.Зорин - Большое гнездо

У Вобея здесь были знакомые, приняли они путников с лаской, накормили, напоили, уложили спать, а утром снарядили в дорогу с хорошим запасом съестного, которого должно было хватить до конца путешествия.

Вобей оказался говоруном; сначала Звездан слушал его с охотой, но скоро он ему изрядно надоел. Историю его он знал уже почти наизусть и сам мог рассказать любому не хуже самого конюшего.

Сказать по правде, так только одного никак не мог взять он в толк: что заставило Вобея бежать с ним вместе от Одноока. Боярин его не обижал, хоть и не щедро, но одаривал — не то что других челядинов, которым и еды-то не каждый день перепадало досыта.

Брал с собой Вобея Одноок, объезжая деревни, — и конюший исправно помогал боярину обирать холопов: был он пронырлив и вездесущ, знал, у кого где и что лежит, ведал и про то, что припрятано от зоркого глаза боярского тиуна.

Вот и про тайные мысли Звездана проведал Вобей, а как — одному богу ведомо.

Ночью уходил Звездан из дома. Прокрался мимо житии к конюшне, отворил ворота заранее припасенным ключом, и тут — Вобей: заговорил быстро, глотая слова:

— Ты меня не бойся, Звездан. Не серчай, а перво-наперво выслушай. Знаю я твою думу, но про то никому не скажу... Только не дело ты задумал — одному пускаться в дальний путь. Много злых людей нынче бродит по Руси. Не приведи бог, повстречаешь татей. А вдвоем — не страшно. Глядишь, и подсоблю тебе в чем. Возьми меня с собою...

— Куды же тебе со мною, Вобей? — удивился Звездан. — Да знаешь ли ты, каково тебе будет, ежели настигнет батюшка?!

— Нынче Одноок далеко. И покуда возвернется, нас уж не догонишь.

— Да почто решился ты на такое? Али худо тебе жилось у Одноока? Любил и жаловал тебя боярин.

— Мило волку теля, — сказал Вобей, ухмыляясь.— Отколь тебе знать про мою кручину.

И верно, подумал Звездан. Иному ведь и его, Звезданово, житье покажется райским. Но воля всего дороже. Не выдержал, должно, Вобей, не по душе ему ни честь боярская, ни ласка, коли вокруг одни только слезы.

Взял он с собой Вобея и не пожалел. В пути без него пришлось бы Звездану туго: и хворосту на костер соберет, и живность какую добудет в лесу. Ловко брал Вобей стрелою быстрого зайца. Меткий был у него глаз, твердая рука. И байки сказывать был он великий мастер — повидал Вобей большой мир, было ему что рассказать боярскому сынку. Потешался конюший над попами и монахами, хулил их грешное житье.

— У твово батюшки тож божьи лики во всех углах, — говорил он, — а праведности ни на грош.

Не любил Звездан своего отца, но Вобеевы откровенные прибаутки его коробили.

— Ты бы уж чем другим меня потешил, — останавливал он разошедшегося мужика.

Вобей лукаво улыбался и начинал низким разбойным голосом старину о лихом ватамане. В пляшущих бликах лесного костра лицо Вобея обретало зловещую лихость. Растрепанная борода, широко разинутый круглый рот с с сочными красными губами и поблескивающие глаза конюшего подымали в Звездане волну необъяснимого ужаса. Со страхом вглядывался он в обступившие их со всех сторон деревья, улавливал шорох чужих шагов, свистящий шепот, затаенное дыхание крадущихся к привалу людей.

Конюший смеялся:

— Вот и старина моя тебе не по душе. Или за сердце взяла, оттого и гомозишься?

— Хороша твоя старина, Вобей. Только подумал я: а что, как услышит твой трубный глас посланная за нами охота?

— В лесную глушь мужики зазря не попрут, — убежденно успокаивал его конюший. — Им своя голова дорога. Проедут мимо...

Спали они рядом. Под ухо подкладывал Вобей прихваченный в боярской усадьбе мешок; ни днем ни ночью не расставался он со своей поклажей. Уж за Ростовом стал примечать Звездан: с чего это стережет свой мешок Вобей? Не золото ж у него в мешке, отколь золоту взяться у конюшего?

И раз как-то на ночлеге, когда отправился Вобей к реке зачерпнуть в котелок водицы для ухи, не утерпел, развязал Звездан мешок. Заглянул вовнутрь — и отпрянул: так вот почему увязался за ним Вобей, вот почему бежал от Одноока, — ограбил он боярина, сложил в мешок золотые колты и обручи, даренные боярином Звездановой матери да после отобранные и припрятанные с прочим добром в дубовые, железом обитые лари. Как добрался до них Вобей, о том Звездан не стал его спрашивать. А спросил совсем о другом:

— Знаю теперь я, Вобеюшка, верой и правдой служил ты боярину. А совесть куды схоронил?

— О чем ты? — удивился Вобей. Но, глянув в глаза Звездана, все понял.

— Темная ночь — татю родная мать, — сказал Звездан с горечью. — Отныне я с тобой вроде одной веревочкой связан.

— Хоть молод ты, а верно угадал, — криво усмехнулся Вобей, — не сына ищет боярин, а хитителя. Несдобровать тебе, Звездан. А потому хлебай ушицу да помалкивай.

И еще пригрозил:

— Хитрить со мною не моги. Ежели где проговоришься, мне всё с руки: ножичек под ребро — и в воду.