Единственное желание. Книга 1

– И вот послала Аделина в путь ворона – вестника Матери Земли. Того, кто способен и за Грань Мира умчаться на своих чёрных крыльях, символ мудрости и краха надежд… Но больше некого было ей молить о помощи. И ворон взлетел выше облаков, умчался за высокие пики гор и моря, бесконечные, как ожидание. И там, в далёком краю, отыскал след Ронана. И увидела Аделина, на горизонте чёрной точкой кружит посланный на поиски ворон, и возликовало сердце её. Но через миг поняла королевна, что напрасна радость. Ворон кружил в небе, а по дороге плёлся белый конь королевича, но не было на нём седока. Сложил Ронан буйную голову в дальних краях. А сердце королевны, её ледяное сердце, разбилось на мелкие осколки. Внизу гневно шипели серые волны, бросаясь на острые прибрежные скалы. «Простите меня, Светлые Небеса!» – воскликнула Аделина, желая навек забыть о боли. Но Небеса не простили её…

Эл тяжело вздохнул, помолчал и лишь потом закончил историю.

– Волны поглотили её тело, но душу, вместе с последним криком и осколками разбитого ледяного сердца, подхватил порыв северного ветра и унёс прочь на край света, за море, в Замок Серебряных Льдов, что на Последнем Северном Пределе, за горами Данаго, там, где нет ни одной живой души. Там остался её скорбящий дух, среди бескрайних снегов. И сама она стала призраком с кожей белой, как снег. Золотые локоны осеребрились от мук и скорби. А вместо сердца в груди её осколок льда. Она вновь разучилась любить. Лишь снег кружит вокруг, воет студёный ветер. А призрак королевны танцует вместе с тоскливыми вьюгами, плачет о бедном Ронане, и слёзы её, обращаясь в снежинки, разлетаются по свету. Теперь Аделина – Королевна-Зима. Она носится по свету вместе с ветром, касается людей своим хладным дыханием, оставляя в душах скорбный холод, и бахрому инея всюду, где она проносится белой стаей пурги. Она стонет зимними вьюгами, рыдает от тоски и всюду сеет холод своего сердца. Она жаждет найти ведьму Герру, дабы та сняла с Аделины последнее проклятие – проклятие вечного одиночества. Но нет уже на свете старой ведьмы, и некому освободить Королевну-Зиму. И вечно обречена скитаться тень Аделины по земле, рыдая в одиночестве, проклиная себя за то, что обрекла свою любовь на смерть, рыдая и безразлично погребая мир под хрустальным ковром сияющего снега – жемчужными слезами королевны… Но тебе не стоит бояться встречи с ней, Граю! Она правит на Севере, а сюда, на Юг, лишь изредка долетают осколки её сердца.

Девочка пробурчала во сне что-то невнятное, заворочалась, укладываясь поудобнее, и мирно засопела.

– Спишь, цыплёнок? – тихо спросил Эл. – Ну, спи, спи, пигалица!

Ночь стала ещё тише.

Настя повернулась на бок, поглядела во тьме на странную парочку: ребёнка и разбойника. Чудно… Недетская сказочка взволновала её, и теперь в душе ютился, щекоча и будоража, клубок из горечи, сочувствия, светлой печали и удивления. Этот мир не переставал изумлять Романову, как и люди, населявшие его.

– Светлой ночи, Рыжая! – сказал Эливерт, и Настя различила, как блеснули во тьме его глаза.

– И тебе светлой ночи, атаман! – откликнулась Анастасия. – Спасибо за урок. И за сказку тоже…

– Я рассказывал для Граю.

– А я подслушала, – усмехнулась она. – Эл…

– Что?

– Наир был не прав там, в Берфеле… Ты мог бы стать замечательным отцом!

– Спи, Рыжая!

– Светлой ночи, атаман!

Настя закрыла глаза, но ещё долго не могла уснуть. В голове проносилось много разных мыслей: о прошлом, о настоящем, о том, что им ещё предстоит. И о том, что могло бы быть, но не будет никогда – ведь и людям, и бессмертным иногда так трудно растопить лёд собственного сердца.

Потом она долго смотрела на жемчужины звёзд, сияющие в чернильном вязком океане небес, слушала дыхание своих друзей, шелест леса, стрёкот ночных насекомых, а иногда негромкий храп лошадей.

Но потом звуки стали тише, узоры звёзд поблекли и расплылись, и, в конце концов, Романова уснула. Ей снилось что-то светлое и доброе, как детский смех.

А потом её разбудила Граю…

***

– Эрра… Эрра Дэини! Проснись! – жалобно пропищала девочка, тормоша Романову за плечо.

Настя, вырванная из сна столь бесцеремонным образом, не сразу поняла, в чём дело.

– Что случилось, Граю? – испугалась Настя, с трудом разлепив веки.

– Ничего. Мне просто надо… – девочка нерешительно замялась.

– Что?

Настя зевнула так широко, что всерьёз испугалась за свою челюсть. Силуэт Граю расплывался в туманной дымке. Глаза упорно закрывались, словно на каждой ресничке висело по килограммовой гирьке.

– Чего надо? Граю, что случилось?

– Ничего, – снова пропищала та себе под нос с привычным виноватым видом. – Мне просто надо, ну… надо…

Настя тряхнула головой, изо всех сил пытаясь собраться с мыслями и сообразить, чего же надо от неё этой девчонке в три часа ночи. Терпение Романовой было на пределе, и всё же она преодолела безумное желание завалиться спать обратно и забыть до утра о назойливой девчонке.

– Да скажи толком, в конце концов! – простонала Настя, и тут до неё дошло. – А-а-а… Я и не поняла спросонок.