Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Таким образом, он фактически переформулирует более ранний тезис Хайтмюллера (Heitm"uller): кафоличность не возникает из "восторженно–мистического" сакраментального благочестия эллинистического христианства, а представляет собой реакцию против всякой "восторженности" — как эллинистической, так и (это уже мой термин) апокалиптической.

В свете этого становится довольно ясно, чего мы ищем. Можно выделить три основные черты ранней кафоличности[651]:

а) Угасание надежды на парусию, "исчезновение ожидания скорого пришествия

(Naherwartung)"', ослабевание эсхатологического напряжения между "уже" земного служения Иисуса и "еще не" Его близкого второго пришествия, приносящего Конец.

б) Рост институционализации: сюда входят некоторые или все из следующих особенностей — появление понятий церковной власти, разделения между духовенством и мирянами, священнической иерархии, апостольского преемства, сакраментализма, отождествления церкви и соответствующего института.

в) Кристаллизация веры в фиксированные формы, возникновение "правила веры" с целью соорудить бастион против восторженности и лжеучений — чувство того, что основополагающая эра откровения уже позади и, следовательно, необходимо сохранять для будущего веру отцов, причем заявления о новом откровении от пророческого Духа становятся большей частью характеристикой не церкви, а восторженности и ереси[652]

.

Именно эти особенности отличали возникающую кафоличную ортодоксию во II в., когда она противостояла угрозе со стороны гностицизма и монтанизма (см. также выше, § 26). Теперь возникают такие вопросы: насколько эти черты видны уже в самом Новом Завете? Насколько правомерно говорить о раннекафоличном элементе в новозаветных книгах? Когда впервые появляется направление (ранней) кафоличности? Мы ранее уже затрагивали эти темы, поэтому в данной главе мы сможем свести все воедино.

§ 71. Угасание надежды на скорую парусию

Как мы уже видели в главе XIII, ожидание близкой парусии было неотъемлемой частью первоначального христианства и одной из важных черт христианского самосознания первого поколения христиан. В этом смысле появление ранней кафоличности можно отнести в лучшем случае ко второму поколению, но никак не к первому. Ведь ранняя кафоличность — это не просто организация. Речь идет об организации, которая собирается продолжать существовать. По крайней мере отчасти,

ранняя кафоличность была реакцией на исчезновение надежды на парусию. Где в Новом Завете мы можем найти следы угасания этой надежды?[653]

71.1. Поздний Павел и Пастырские послания.

В § 68.1 мы уже отметили, как сильно выражены апокалиптические категории в (ранней) проповеди и учении Павла, когда он обращался к язычникам. Что касается ожидания близкого Конца, мы могли бы сослаться на 1 Кор 7:26–31 и 15:51–52 или на твердую убежденность Павла в эсхатологичности его апостольства — в том, что его миссия к язычникам была последним актом в истории спасения перед Концом (Рим 11:13–15,15:15–17,1 Кор 4:9)[654]. Есть, однако, свидетельства в пользу того, что эта надежда на скорую парусию начала понемногу угасать перед концом его жизни.

Самым ранним свидетельством такой перемены перспективы может быть 1 Кор 15:51–52 — хотя парусия еще ожидается при жизни данного поколения, смерть до нее уже стала более чем нормой. Еще менее определенно выглядит Рим 13:11–12, — при всей интенсивности выраженной в нем надежды — близко? Да, но насколько близко?[655] В более поздних письмах Павла контраст с эсхатологической восторженностью 1 и 2 Фес уже ясен. В Послании к Филиппийцам упование на парусию по–прежнему сильное (Флп 1:6,10, 2:16, 3:20, 4:5), но Павел сомневается, что сам он будет жив, когда наступит "день Христа" (Флп 1:20–21), хотя был уверен в этом в 1 Фес 4:15–17 (см. также выше, § 5.4).