Ее последний шанс

А через две недели в утренних сводках новостей я прочла, что возле высотного дома недалеко от Мостовой площади найдено тело молодой женщины. Следствию удалось установить, что погибшая проживала на одиннадцатом этаже этого же дома и разбилась насмерть, выпав из окна. Конечно, у несчастной не было ни малейшего шанса остаться в живых. А ведь действительно, не было, подумала я, читая коротенькую заметку. Далее в статье указывалось, что ничего криминального в гибели женщины следствие не усмотрело. Предсмертной записки обнаружено не было, хотя не исключено, что женщина совершила необдуманный поступок.

Когда я прибыла на место происшествия, тело Виолетты Веретенниковой уже увезла труповозка. У подъезда, разбившись на несколько группок, толпились соседи и просто любопытствующие. Я незаметно переходила от одной группки к другой, надеясь услышать что-нибудь интересное.

– Вот ведь квартира-то какая нечистая, а? – вещала пожилая дама с завитыми подсиненными волосами. – Сначала молодая девчонка вот так же вот из окна выпала. Потом муж ее, и месяца не прошло с тех пор. А теперь вот и эта…

– Вы что-то путаете, Вероника Петровна, – возразила молодая женщина в кожаной куртке, державшая в обеих руках увесистые пакеты с продуктами. – Муж-то ее из окна не бросался.

– Ничего я не путаю! – пошла на штурм ее пожилая собеседница. – Я и не говорила, что он из окна бросался.

– Болел он долго, – присоединилась к разговору третья довольно молодая женщина в сером драповом пальто, из-под которого выглядывали полы цветастого халата. – Это были наши соседи, к ним наша врач часто ходила. Да и медсестра тоже.

– Вот я и говорю! – тотчас перехватила инициативу дама с завивкой. – Болел-болел, и ничего ему не делалось. А тут как начали один за другим помирать. Теперь вот и новая хозяйка, совсем недавно въехала, а уже на том свете. Я и познакомиться-то с ней толком не успела. Вот что квартира-то эта с людьми творит! Нельзя в ней жить. Нельзя, и все тут!

– Кто же ее купит теперь, квартиру-то эту? – поинтересовалась одна из женщин. – Страсти-то какие, я бы вот ни за что, даже забесплатно.

– А никто не купит, – живо откликнулась Вероника Петровна. – Государству отойдет. Она вроде одинокая была, ни родни, никого. А там как распорядятся. А жить там все равно никто не сможет!

Видимо, дама никак не хотела отказываться от мысли, что за всеми тремя смертями кроется мистическая подоплека.

Я и сама с удивлением думала, что же могло заставить Виолетту, только что ставшую владелицей почти новой двухкомнатной квартиры в престижном районе, да еще недавно получившую повышение, внезапно свести счеты с жизнью? Может быть, в этих заново окрашенных стенах ее вдруг начала мучить совесть. Или что-нибудь пострашнее. Не являлись ли к ней призраки в предрассветном полумраке? И не манил ли ее один из них прямо к открытому окну, увлекая вниз, за собой? Впрочем, я думаю, что призраков было гораздо больше. По моим подсчетам, по меньшей мере трое. А мать Виталия? А родители самой Виолетты? Не кружились ли они под самым потолком с одним-единственным немым вопросом: «Зачем?»

– Ты уже в курсе? – Звонок Мельникова отвлек меня от моих философских рассуждений.

– Да, я возле высотки, – подтвердила я.

– Неужели тебе поручили расследовать обстоятельства гибели заместителя главного редактора «Городской жизни»? – усмехнулся Мельников. – И что ты можешь сказать по поводу этих обстоятельств? Есть какие-нибудь предположения?

– По-моему, ничего криминального, – ответила я со всей серьезностью, на которую была способна.

– Я тоже так думаю, – заявил Андрей.

На похороны Виолетты Веретенниковой пришли почти все сотрудники «Городской жизни». Стоя поодаль между двумя широкими вязами, я наблюдала за пришедшими проводить Виолетту в последний путь. Среди рыдающих молодых женщин я узнала и главного редактора, полноватую светловолосую молодую даму. Сняв очки, она платочком утирала глаза, размазывая потекшую тушь. Стоявшая рядом с ней заплаканная девушка держала обеими руками портрет Виолетты. Кроме сотрудников газеты в небольшом дворе толпились давешние соседи. Вдруг, к своему удивлению, возле самого гроба я увидела Вольтарскую. Она была одета в длинный просторный темный плащ, черная гипюровая косынка скрывала ее волосы и отчасти лицо, но я сразу же ее узнала. Слегка наклонившись к лицу покойной, Вольтарская несколько секунд пристально смотрела на нее. Я внимательно наблюдала из своего укрытия, и мне показалось, что губы Вольтарской слегка шевелились. Что-то сказала она на прощание убийце своей единственной дочери? Затем, отойдя от гроба, Вольтарская исчезла так же внезапно, как и появилась. Никто из окружавших гроб не обратил на нее никакого внимания. Меня Вольтарская не только не узнала, но даже и не заметила.