Эффект безмолвия

– Очень просто, – сказал Горилов-старший с напыщенностью профессионала разъясняющего прописные истины малышу. – Ты включаешь лампу, закрываешь архив и уходишь, как обычно, сдавая помещения под охрану. Через некоторое время: час, два, три, это всегда по-разному, воздух, разогреваемый лампой, устремляясь вверх, но, не имея выхода, раскалится под бумажным абажуром так, что начнет плавиться цоколь и тут либо пластмасса загорится, либо бумага, либо спирт, а дальше все твои бумаги, а у тебя алиби – ты ушла.

– Идеальное преступление! – выдохнула Горилова. – И никакого риска. И никакой прямой связи с нами.

– Пожарные оповестят тебя…, – продолжил Горилов-старший.

– А дальше можешь не говорить, – сказала Горилова. – Я организую паническую эвакуацию документов, тут всю неразбериху можно будет списать на желание спасти…

В течение недели Горилова унесла из архива все компрометирующие документы, вырывая их целыми листами из подшитых пачек, а когда архив был вычищен, сделала все, как говорил муж, и, оставив включенной лампу, покинула деревянное Управление коммунального заказа.

***

Конечно, обо всех этих событиях Алик не ведал. Он с нетерпением ждал съемочную группу, чтобы узнать подробности пожара, и как только начинающая корреспондентка Набобова вернулась, Алик тут же вызвал ее к себе.

– Ну, рассказывай, – попросил он.

– Да нечего рассказывать, – сказала Набобова, сильно гордившаяся собой после того, как один заезжий заместитель губернатора, ответив на ее вопросы в коротком интервью, пригласил ее в гостиничный номер, намекая на большие сердечные порывы, вплоть до женитьбы.

– Как, нечего? – удивился Алик.

– Внутрь нас не пустили, – объяснила Набобова. – Там все залито водой.

– Что пожарные говорят? – вытягивал слова Алик.

– Сгорело два кабинета.

– Архив? – нетерпеливо спросил Алик.

– Не сказали, – ответила Набобова. – Сказали, что подробности будут после расследования.

– Документы сгорели?

– Нет, все эвакуировано, но, видимо, впопыхах. Телеоператор снял официальные документы, валявшиеся на снегу. Потеряли.

И только на последнем слове лицо Набобовой приобрело задумчивое выражение.

– Немедленно найдите Горилову, – сказал Алик. – И в сюжете должен быть ответ: все ли документы целы…

Журналистского расследования не получилось. По словам Гориловой, ее сотрудники успели эвакуировать все документы, на видеокадры лежащих на снегу документов не отреагировали ни милиция, ни прокуратура, а результаты официального расследования замяли и схоронили.

Весь маленький нефтяной город приписывал поджог Гориловой, поскольку жители не видели иных заинтересованных лиц, но следствие ничего не доказало. Алик думал, что в поджоге поработали и Горилова, и Хамовский, но за другими делами вскоре забыл об Управлении коммунального заказа.

Практические выводы из дела Гориловой сделал только Хамовский, который решил более не затягивать переход от слов к делу и, если травить кого-либо из подчиненных комиссионно, то делать это внезапно, чтобы подобных пожаров более не происходило.

НАЧИНАЮЩИЙ ЧИНОВНИК

«Куда податься человеку, если работать не хочет, а мечтает о больших деньгах? Тут уж – либо в бандиты, либо в начальники».

Хитроватые глаза на одутловатом лице мастера Хайзуллина, были до того раскосы, что возникающие при раскрытии век щелки походили на узкое пространство, возникающее над кипящей кастрюлей при осторожном поднятии края крышки. И именно сквозь эти щелки, как из засады выглядывали глаза, экономно испаряя в мир внутреннее содержание мастера Хайзуллина.

Завоевывая расположение земляков, он назывался то башкиром, то татарином, потому что мать у него была башкирка, а отец – татарин.

Стремясь получать полную зарплату, он всегда уходил на больничный, если чувствовал, что не выполнит план по зубопротезированию, потому что зарплата на больничном рассчитывалась не по итогам данного месяца, а по среднему за несколько предыдущих.

Но самым удивительным было то, что несмотря на множественные разводы, в каждом из которых он оставлял по одному-два ребенка, он не платил алименты, а наоборот получал от всех покинутых им жен добровольную материальную помощь!

Его талант состоял не в профессиональной подготовке, а в умении запудрить собеседнику мозги так, что тот независимо от образования, возраста и привычек, начинал думать о мастере Хайзуллине в превосходных тонах.

Даже Хамовский, будучи в стоматологическом кресле, попал в сети обаяния мастера Хайзуллина после того, как тот сходу назвал температуру плавления материала зубных протезов и рассказал еще массу интересного, причем сделал все в приятном Хамовскому коленопреклонном стиле.