Эффект безмолвия

– Да ладно, Бог с ней, с рубашкой, помоги пацана проучить, – попросил Хамовский. – Суд у него намечается с Прислужковым. Надо удовлетворить все требования врача, а Алика отшлепать. Пусть заплатит небольшой моральный ущерб, чтобы почувствовал наказание и тявкать не стал.

– Но сама я в этом участвовать не могу, ты же понимаешь, – напомнила жена Хамовскому.

– Об этом и речи нет, – успокоил Хамовский. – Поговори с сослуживцами. Кто у тебя в подругах? Эта часто в гости заходит, тоже муксуна любит. Как ее…

– Хулеш ее фамилия, – напомнила жена Хамовскому. – Хорошо я переговорю. Но надо, чтобы дело попало к ней.

– Не проблема, это мы порешаем. Ремонтик, то-се, мясца немножко, – небрежно бросил Хамовский.

***

Попытка защититься

«Есть такие приглашающие к общению люди, к которым сколько ни стучи в дверь, ответят только привратники, да и то – голосом автоответчика».

«Президент! – вспомнил Алик. – В нашей стране есть Президент! Он провозгласил борьбу с коррупцией. Он должен быть заинтересован в таких людях, как я».

Эта мысль возникла и сникла, поскольку печальный опыт обращения к структурам Президента у Алика был, когда он расследовал дело Ворованя, начальника налоговой полиции маленького нефтяного города. Представитель Президента России Лапышев отправил тогда его письмо вниз по инстанциям. И на этом дело кончилось.

Сейчас он затронул фигуру крупнее Ворованя – главу маленького нефтяного города. Требовался и адресат посерьезнее – Президент России. Федеральное телевидение разносило по России надежду, что этот высокий адресат полон рвения остановить коррупцию. Алик, будучи главным редактором телерадиокомпании, понимал, что телевизионный Президент России – это всего лишь образ, а его яркие выступления – лишь спектакль, только на более высоком уровне, по сравнению с маленьким нефтяным городом, но надежда на то, что ситуация в России за прошедшие годы изменилась, подвигла Алика на кляузное творчество. Вначале он кратко описал уже знакомую читателю ситуацию, а далее изложил душевные доводы:

«Я прошу помощи, потому что все, что я делал – делал бескорыстно и исключительно из чувства долга и справедливости.

Будет ли Президент поддерживать тех, кто помогает ему на местах в его направленных на благо общества действиях? На этот вопрос я хотел бы получить реальный ответ.

Для тех возможных читателей письма, которые считают, что и поделом ему, то есть мне, которые скажут: ты возглавляешь муниципальное телевидение и должен прославлять муниципалитет, – отвечу следующее: есть Закон «О СМИ», который пока никто не отменял, и есть права и обязанности журналиста, которые журналист обязан соблюдать вне зависимости от источника финансирования».

Письмо Алик распечатал в двух экземплярах и направил один экземпляр лично Президенту, а второй экземпляр – в его администрацию. Он не рассчитывал на помощь Президента, но надеялся. Он осознавал, что его действия походили на рыбную ловлю в пустом пруду, в надежде, что какая-нибудь живность самым невероятным образом там завелась.

ПОДГОТОВКА К СУДУ

«Судебный спор с властью похож на перетягивание каната, когда за один конец тянет один человек, а за другой его конец тянет коллектив чиновников, а иногда и сами судьи».

Справедливость – кто не хочет ее? Но от кого ее ждать и какова она? Словарные понятия, относящиеся к слову «справедливость», приводят не к Богу, не к Сатане, не к святости, а к конкретному человеку – к его мнению об этой справедливости. К телу, жаждущему сытости, любви и иных благ. К воспитанию и жизненному опыту, впитанному конкретным человеком.

Телевизионная правда – это индивидуальный набор текстов и картинок, салат из знаков. Истина не может отразиться в луже, а отражение истины в зеркале не каждый переносит, потому и имеют цену фотографы, художники и телеоператоры, знающие претензии публики к облику истины. Так формируется и справедливость.

Алик понимал, что суд – это производство приговоров, аналогичное производству сюжетов в телерадиокомпании, что суд похож на любое государственное предприятие, где редкий сотрудник беспокоится за качество, большинство сидит от «звонка до звонка» и ищет, как подзаработать. Он был уверен, что судебные правила соблюдаются не всеми судьями, что судьи – рабы субъективизма, слухов, приказов начальства, интересов и других влияний. В суде его будут обрабатывать. Но как? Его внезапно заинтересовала технология вынесения судебного решения. Если для телевизионщика жизнь – это кадр, то, что есть жизнь для судьи?

«Сколь бы долго волк ни рассматривал зайца, он не увидит в нем ничего, кроме пищи, – мелькнула мысль. – Не окажешься в шкуре, не узнаешь».

***