Эффект безмолвия

Похожая на мальчика своей короткой стрижкой, в черном балахоне и с белой подвязочкой на груди, схожей с галстуком, она уверенно и сердито прошла в зал судебного заседания к трем черным судейским стульям, держа в руках толстую кипу бумаг.

– Прошу садиться, судебное заседание объявляется открытым,… – затараторила Хулеш привычный текст, на ходу подтягивая под себя средний из трех стульев.

Внешне она излучала полную непричастность к происходящему и даже оторванность от него, от сидевшего в зале судебного заседания Алика, от Прислужкова, от телекамеры, направленной на нее и корреспондентки телерадиокомпании с диктофоном в руках, и от неизвестного Алику мужчины, сидевшего рядом с главным врачом.

Первым выступил Прислужков.

– Ваша честь, я ходатайствую о том, чтобы разрешить участвовать в процессе моему представителю Кротындра.

В голосе его чувствовалось волнение, руки нервно сцепились ниже самой нижней пуговицы мышиного костюма, а лицо приобрело неуверенность и красноту.

«Может, не все решено, – блеснула в Алике надежда, – или боится телекамеры?»

Многие теряют дар слова пред мертвой линзой объектива, воплощающей в перспективе взгляды тысяч, а то и миллионов людей.

– Я работаю начальником юридического отдела городской больницы, но в данный момент нахожусь в отпуске без сохранения заработной платы, прошу разрешить участие в судебном заседании, – заявил Кротындра, куда увереннее главного врача. В его тоне явно звучало недосказанное: «А куда вы денетесь, конечно, разрешите».

Алик мигом понял и волнение Прислужкова, тот боялся судиться один на один, и хитрость Прислужкова-Кротындра, заключавшуюся в выводе Кротындры из служебного подчинения, которая, конечно, имела под собой премиальную основу.

– Возражаю, – среагировал Алик. – В телерадиокомпании нет юриста, который мог бы уйти в неоплачиваемый отпуск и защищать нас. Нарушается соотношение сил в споре.

Юридические смыслы и смыслы житейские различаются, как разум и чувства. Поддержка Прислужкова знатоком судебного этикета, ухудшала положение Алика.

Даже в аспирантуре не было такого предмета, как борьба за интересы людей, защита от власти или защита себя в суде. Это делает журналистов беззащитными…

– Суд определил. На основании статьи… лица, участвующие в деле, вправе вести дела через своих представителей, – подтвердила Хулеш.

«Надо было нанимать юриста, а не только советоваться, – укорил себя Алик. – Теперь посмотрим, как судья обоснует невозможность телевизионной съемки».

– Я категорически возражаю! – Прислужков так быстро привстал, что полы его пиджака взвились, словно мелкие крылья птицы-переростка.

– Возражаю, – скрестив руки на животе, важно заявил Кротындра, сделав короткий генеральский кивок в сторону работавшей телекамеры, – поскольку считаю, что здесь будет затронута личная жизнь моего доверителя.

«Какую личную жизнь Прислужкова может затронуть обсуждение статьи Президента? – спросил сам у себя Алик и с удивлением посмотрел на Кротындру. – Дурака валяют».

– Суд удаляется на совещание для вынесения решения, – произнесла Хулеш, и зал судебного заседания очистился от представителей правосудия.

***

Вручая себя в руки Господа, мы парадоксально уверены, что в этих руках нам будет хорошо, но «хорошо», с точки зрения Господа, зачастую имеет совсем иной смысл, нежели человеческий.

– Почему вы отказываетесь от телевизионной съемки? – спросил Алик главного врача, когда совещание Хулеш настолько затянулось, что беззвучная пустота наполнила дискомфортом барабанные перепонки.

– Да потому что вы все исказите и вырежете, – злобно огрызнулся Прислужков.

– Но я же пообещал при судье, что без вашего разрешения мы материал не выпустим в эфир, – спокойно напомнил Алик.

– Знаем мы вас, – неопределенно обвинил Прислужков.

– Не разговаривайте с ним, – властно подсказал Кротындра.

Алик осмотрелся. Большая стальная клетка, скамеечки, стульчики, трибунка для выступлений судящихся… Чем-то похожий на комнату Барби, залик был наполнен злом, а истертый ногами линолеум указывал на множественность этого зла, и Хулеш контактировала с этим злом ежедневно…

«Интересно, как отмывается она?» – задался вопросом Алик.

***

Хулеш вошла в зал судебных заседаний под известные слова секретарши и, приняв позу церковной свечи с только что притушенным фитилем, принялась выстреливать слова решения с пулеметной скоростью. Эта привычка выработалась у Хулеш давно, чтобы быстрее закончить процесс. Только благодаря профессиональному навыку различать смысл слов на лету, Алику удалось понять несколько фраз.

– Ответчик заявил ходатайство о разрешении видеозаписи судебного заседания, поскольку считает необходимым соблюдение закона «О СМИ»…

Пока Алик раздумывал, откуда взялась эта глупость, поскольку Закон «О СМИ» не содержал требований к судебным съемкам, пока он относил ошибку на безграмотность секретарши суда, Хулеш уже зачитывала мнения Прислужкова и Кротындры. Алик прислушался. Мнения противников Хулеш привела дословно.

«Смотри-ка, тут глупостью не страдает, – оценил Алик. – Наигрывает».