Эффект безмолвия

По подоконнику из последних сил полз темнокоричневый таракан, уставший от борьбы с отравой, распыленной хозяевами квартиры по недоступным им закуткам кухни, где этот таракан обычно отдыхал после фуражных рейсов по хлебным местам. Луна освещала его последний путь. Шесть его малопослушных лапок то приподнимали хитиновое тельце и тащили его, словно гробик, к последнему пристанищу, то опускали и собирались с силами к следующему рывку. Так таракан выполз на середину подоконника. Три его ножки, державшие гробик его тела с одной стороны, судорожно распрямились, и таракан перевернулся на спину. Некоторое время он еще перебирал в воздухе лапками, выискивая, за что бы ухватиться, дергал крылышками, пытаясь отолкнуться, но затем замер и так в полной неподвижности предстал утром перед хозяевами.

Первым на кухню пришел Степан – средней молодости мужчина с уже заметным пузцом, выращенным на жаренных курицах, сале и поскрипывавшем от старости диване.

Напоминая о начале нового дня и подбадривая, через открытую форточку влетал монотонный городской гул, лай выгуливаемых собак, звук заводимых машин и много других неопределимых шумов. Хозяин поднял чайник, слегка потряс, определяя есть ли в нем заварка, тонкой струйкой слил остатки чая вместе с изможденными хлопьями мелких чаинок в стакан, соорудил добротный бутерброд, но едва он сел на жесткое сиденье угловой кухонной скамьи, как его внимание привлекло крупное коричневое пятно, темневшее на относительно белом подоконнике.

«Таракан, – спокойно и размеренно произнес внутренний голос Степана и оценивающе добавил, – дохлый».

В правила Степана не входило пить чай в соседстве с тараканами, но поскольку он просыпался так расчетливо, чтобы сходить по нужде, умыться, выпить чай, одеться и выскочить за дверь, имея в качестве форы только время на чистку зубов, которой можно было и пренебречь, то отвлекаться на такие пустяки, как уборку неприятного мусора, он никак не мог. Пока он уничтожал бутерброд, сплавляя его куски в пищевод глотками чая, в его голове яркими образами вспыхивали сцены из фильма.

Прошлым вечером Степан со своей женой Людмилой, которую в порыве нежности он называл то Русланой, то Черноморихой, и с семилетним сынишкой, белобрысым любителем черепашек ниндзя и телевизионного канала никкилодиум, смотрели китайский фильм-сказку. Главный герой этого фильма худой юркий китаец владел многочисленными приемами единоборств и успешно боролся с темными силами, при необходимости летая по воздуху. Но враги хитростью пленили героя и посадили в подземелье, где уже сидел один борец за справедливость, изрядно состарившийся в темнице, и, чтобы не умереть с голоду, ел этот борец тараканов, бегавших по подземелью. Герой, чтобы не умереть от голода, тоже откушал насекомых и вскоре обрел новую силу, освободился и победил неприятеля.

Мысли о китайской тюремной трапезе нисколько не повредили завтраку Степана. Время от времени он был брезглив, но не вживался в образ настолько, чтобы вообразить, что бутерброд этот уже и не бутерброд вовсе, а большой таракан. Тут каждому – свое…

Поэтому Степан спокойно позавтракал, вспоминая бабушку, которая бы не вытерпела соседства с насекомым, оделся и ушел на работу.

Второй на кухню зашла Людмила, с трудом раскрывая слипшиеся после сна глаза. Она тоже потрясла чайник и, поняв, что внутри пусто, поставила кипятить воду. Помыла посуду, оставленную в раковине после сытного ужина, который они практиковали по завету тещи говаривавшей:

«Голодным спать ложиться нельзя, а то цыган приснится».

Причем слово «цыган» она непременно произносила с ударением на первую гласную, достигая при этом устрашающего эффекта такого, что семья сметала со стола все.

Помыв посуду, Людмила повернулась к подоконнику и заметила там таракана.

«Действует отрава, – радостно подумала она, – надо убрать».

Затем ее мысли побежали по воспоминаниям, когда этих мертвых насекомых было так много, что их приходилось сметать веником, нахлынула приятная хозяйская нега от ощущения, что она постепенно очищает квартиру от тараканьей напасти, а затем она внезапно вспомнила китайский фильм, который смотрела вчера, потому что и сын, и муж вперились в него, а глаза более девать было некуда.

«Вот в этой китайской тюрьме были тараканы, так тараканы! Неужели такие бывают? – думала она в ванне, моясь под душем. – Нам еще повезло, что у нас такие мелкие».

Затем ее увлекли мелкие струи воды, вылетавшие из рассеивателя.

Вода вскипела. Людмила заварила чай и опять увидела таракана.

«Надо не забыть убрать», – напомнила она себе, но так и ушла на работу.

Последним проснулся ребенок, он был на каникулах и никуда не торопился. Он тоже зашел на кухню и тоже увидел таракана…

Вечером Людмила пришла первой домой, переоделась и сразу на кухню. Подоконник был чист.

«Надо же, сынишка выбросил. Молодец!», – подумала она, и ею овладело женское чувство служения дому. Она опять вымыла посуду, оставленную сыном в раковине, принялась готовить ужин, и пока электрическая плита извлекала пары из расставленных на ней посуд, глянула на пол.