Эфиопские хроники XVI-XVII веков

После сего обратимся к завершению деяния Ром Сагада, ибо оставили мы его в начале. Достигнув земли Вадж, послал он Батрамора[49]

в Дамот, говоря [наместнику]: “Приходи, встретимся в месте, которое выберешь ты, ибо есть у меня дело, чтобы сказать тебе!”. Нам кажется, что не было у него другого дела, кроме дела беззакония и измены. Но он заподозрил его, убоялся и отказался встречаться. И когда отказался [наместник] Дамота, послал он к Азе

[50]

, говоря: “Давай посоветуемся обо всех делах, ибо я дедж-азмач, а ты — гарад Хадья”. Чип же дедж-азмача не был пожалован ему государем, а назначил он себя сам по своему хотению. И когда прибыл посланец его к Азе, ответил тот посланцу, сказав слово коварное и смиренное:

“Ей, да будет, господин мой, как ты сказал. Разве не знаю я тебя и не давние мы знакомцы!”. И указал он день встречи, когда встретятся они. И по прошествии недели времени пришел Ром Сагад в день обусловленный к месту встречи. И тогда пришел посланец Азе, исполненный хитрости и коварства, и сказал там: “Боюсь я тебя, не приходи ко мне со многими людьми, а только с одним стремянным, чтобы держал он коня твоего, и с одним дружинником, чтобы держал он меч твой”. И услышав это, поспешил согласиться Ром Сагад и сел на коня. И тогда молили его дружинники старшие, такие, как Авусо и За-Вангель, целуя руки его и ноги и удерживая за узду коня, [но] не послушал он их. И когда не смогли они уговорить его, он покинул их и пошел, ибо был тот день с божьего попущения. А их оставил он в месте отдаленном. Сам же он поспешил, как будто шел встречать брата своего возлюбленного или повидать друга верного, с которым был долгое время в разлуке. И когда прибыл он к Азе, принял его тот с любовью и кротостью. Спешился тот с коня, приблизился к нему и поцеловал, подобно Иуде, поцелуем коварным. И затем побеседовали они обо многом, как обычно беседуют друзья при встрече. Особенно же распространял речь свою Азе, ибо был он многоречив. И когда разговаривали они, подходили дружинники [Азе] под видом гонцов по двое и по трое, держа в руках своих по три-четыре дрота, пока не стало их 40 человек. А из дружинников же Ром Сагада не пришел ни один. И тогда встал Азе и пронзил Ром Сагада копьем, которое [держал] в руке своей. И вторили ему дружинники его, и пронзали его и раз, и два, пока не вонзилось в него 12 копий. Двух же дружинников его [тоже] убили. И тогда сел Азе на коня Ром Сагада. И в то время, когда увидели [дружинники Ром Сагада], что восседает он на коне господина их, поняли они, что совершил вероломство Азе. И тогда восстали дружинники его, которые воистину достойны называться стремительными меж орлов и крепкими меж львов, и тотчас достигли они быстро [того места], где лежало тело его. И когда увидели они это, одни упали с коней, а другие ударяли себя по лицу. И после плача недолгого, оставили они рыдания, когда не благоприятствовало им место и время, ибо стало смеркаться и солнце узнало свой запад (Пс. 103, 19). Тогда взяли они тело, обернули его и пошли по дороге в Вадж. Азе же, когда увидел этих дружинников, исчез, подобно дыму пред ликом ветра, от многого страха перед ними. Но не минуло его отмщение крови Ром Сагада в день, предрешенный богом. А тело Ром Сагада принесли в церковь “Табот владычицы нашей Марии”[51] и погребли там. И тогда держали они совет и говорили: “Лучше пойти нам к Хамальмалю, брату господина нашего: в смерти ли, в жизни будем мы с ним заодно”. И, порешив так, направили путь свой в Шоа. А царь же Малак Сагад, когда услышал весть о смерти Ром Сагада и что пошли все дружинники его по дороге в Мугар, и что решили они идти в Годжам к Хамальмалю, встал поспешно из Алата, места своего зимнего пребывания, отправился и, придя в Мугар, послал к ним, говоря: “Приходите скорее к вратам нашим!”. И тогда исполнились они страха и трепета, ибо встали пред лицами их все деяния, что свершили они, покусившись на помазанника божия. И тогда покаялись они и покорились, сказав: “Да будет воля твоя, господин наш! Прийти мы придем и не станем уходить туда или сюда, только оставь нам прегрешения наши, ради бога!”. И он оставил им прегрешения их. И когда пришли они, назначил он их по чинам их и утвердил землю служения их в Мугаре. И от великой благости и щедрости его отошел от них страх. И прежде когда ворвались они в стан его, то не молчали, а ругали его, а он воздал им добром вместо зла. О благость сия, подобная благости господа нашего Иисуса Христа, который удаленных от себя приближал любовью и кротостью, а приходивших к нему не изгонял и не выводил прочь, а привязывал к себе.