Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Ученик и учитель разошлись во мнении касательно правильности и ложности различных аспектов учения Платона, и, пока Лукулл, находясь во дворце, намекал царю на цель своего приезда, Антиох в Мусейоне рассуждал о недостатках платоновской философии. Там философ нашел более благодарную публику, чем та, к которой обращался его работодатель. Во дворце ситуация складывалась неутешительно. Ла-фур никак не мог решить, какое из двух зол – ярость Суллы или месть Митридата – окажется меньшим, и тянул время, проявляя при этом всю осторожность, на какую только был способен. Дни проходили один за другим, а Лукулл ни на шаг не приближался к цели своей миссии. Когда он заговаривал о кораблях, Лафур с легкостью менял тему беседы, и в какой-то момент римлянину это надоело. В более подходящий момент Лукулл, к тому времени уже признанный любитель чувственных наслаждений, с удовольствием поговорил бы о яствах и вине, но в сложившихся обстоятельствах он не мог позволить себе терять время.

Однажды вечером римлянин прямо спросил царя, предоставит ли тот корабли Сулле. Вынужденный принять решение, Лафур признался, что не собирался их давать, но для того, чтобы подсластить пилюлю, предложил Лукуллу 80 серебряных талантов, сумму, равную потраченной римлянином на поездку. Гость, нуждавшийся в судах, а не в деньгах, отверг подарок. Он отказался бы и от великолепного изумруда с изображением царя, подарка, врученного Лафуром ему лично, но не осмелился сделать это, так как подобный шаг оскорбил бы дарителя, и Лукуллу пришлось подавить в себе угрызения совести.

Лафур, человек для нас малопонятный, ведь ни один панегирист не вознес ему хвалу, но в то же время не нашлось недоброжелателя, который написал бы о его глупых поступках, скончался в 80 г. до н. э. Если не считать подавления восстания в Фиваиде и отказа помогать римлянам в войне с Митридатом, то можно говорить о том, что в памяти потомков не сохранились сведения о каких-либо выдающихся успехах, достигнутых этим Птолемеем после того, как он взошел на престол во второй раз. Тем не менее некоторые жрецы, а именно священнослужители «с гор Сиены», увековечившие поездку царя на остров Элефантина, и жрецы из Эдфу, записавшие его благодеяния, добросовестно чтили его память.

Лафур завещал трон своей дочери и супруге, женщине благочестивой и пользовавшейся в народе значительной популярностью. Александрийцы не оспаривали ее право на наследство, но при одном условии – она должна была как можно быстрее найти себе супруга. Единственным кандидатом на роль мужа был ее юный двоюродный брат – сын, рожденный от Птолемея Александра неизвестной женщиной. Его жизнь была довольно изменчивой. В младенчестве он жил в Александрии, в детстве – на острове Кос, но в 88 г. до н. э. Митридат увез его в столицу своего царства город Пергам. Впоследствии юный Александр сумел бежать из этого своеобразного плена. Он отправился по морю в Рим и обратился к Сулле с просьбой о защите.

Этот шаг оказался довольно разумным. Война с Митридатом закончилась, Марий умер, а Сулла стал владыкой всего римского мира. Угодливые сенаторы наделили его полномочиями диктатора, а затем его стали называть Феликсом («Счастливым») или любимцем Венеры. Вокруг Суллы собралась разношерстная группа развращенных патрициев, плебеев и правителей малоазиатских государств, надеявшихся получить выгоду от его покровительства. Одним из них стал юный Александр, хотя в данном случае следует учесть тот факт, что он был жертвой собственной мачехи, отобравшей у него египетскую корону.

Сулла выслушал юношу и нашел его недовольство вполне обоснованным. Римлянин готов был помочь молодому клиенту, тем более что имел зуб на Египет. Сулла не забыл об отказе Лафура предоставить корабли и не простил его. Диктатор предложил заставить царицу заплатить за упрямство отца. Юный Александр должен был стать орудием в руках Суллы, марионеточным правителем, с радостью готовым плясать под дудку своего покровителя. В итоге римлянин дал Александру свое благословение и приказал ему свергнуть царицу любым удобным для него способом.

Едва прибыв в Александрию, юноша услышал о планах александрийцев женить его на царице, чтобы таким образом соблюсти традицию. С довольно мрачным видом он согласился на этот брак. Почти сразу после завершения обряда он пожалел о своей слабости. Он был молод и не готов к женитьбе, особенно на женщине, возраст которой приближался к среднему. В итоге Александр стал раздумывать над тем, как бы ему избавиться от этого бремени.