Египетское метро

На другой день его в заведении не оказалось. Тягин просидел минут сорок, а то и час, и, выйдя на улицу (опять был туман), двинулся в сторону салона красоты в надуманной надежде встретить Ивана там. Приглядевшись, он увидел, что, несмотря на громкое название, это была обычная парикмахерская, да еще из бедненьких, даром, что находилась в самом центре. В двух ярко освещённых комнатах на подоконниках стояли искусственные цветы, лежали в связках разноцветные шары, а с потолка свисали гирлянды из белых и розовых сердечек. Майя в дальнем углу беседовала с приятельницей.

В этот момент позвонил Хвёдор. Он был на удивление серьёзен, и Тягин предположил, что звонит он после разговора с Дашей.

– Мне надо чтобы ты со мной кой-куда сходил. К одному человеку, – скорбно сообщил Хвёдор. – Завтра можешь?

– К какому человеку? Куда? – спросил Тягин.

– Увидишь, – ответил Хвёдор. И таинственно добавил: – Там всё и решится.

Договорились, что он заедет к Тягину в полдень. Но в полдень, когда Тягин уже был одет и ждал, Хвёдор позвонил и сказал:

– Ты дома? Я заеду через час. Напомни адрес.

Ожидая его, Тягин взял роман Тверязова.

X

К нам приехал наш любимый автор Фома. Мы поговорили с ним о том о сем, в том числе и о Сыче, и тут он говорит:

«Друзья мои, я вообще-то в недалеком прошлом оперативный работник, и скажу вам: найти любого человека очень легко. Гораздо проще, чем потерять. Сейчас я вам продемонстрирую пример быстрого эффективного поиска. Где телефон?»

«Вот».

Пока он набирает номер, в дверь раздается звонок и входит книгоноша с полной торбой книг. Надо ли говорить, что его тоже зовут Фома (Фомичев)? Он принес Фоме два новых романа Я. Гадёныша: «Мальчик – скатерть-самобранка» и «Девочка – вдень-нитку». Улучив момент, я наклоняюсь к Фоме и говорю:

«Слушай, Фома, тебя всё это не пугает? Еще один Фома – и я рехнусь».

Фома (пожимая плечами):

«А что я могу сделать? Самому уже не по себе».

Мы продолжаем светскую беседу (опер не дозвонился) и пьем абсент (напиток, как известно, не из простых). Красавица Марина выставляет нам фрукты и недовольно зыркает то на одного, то на другого гостя. Ни оперативник-писатель, ни книгоноша никуда не торопятся. Тогда мы с Фомой решаем выйти вместе с ними прогуляться, где-то посидеть, а там под каким-нибудь предлогом смыться – дел невпроворот.

Через полчаса, когда мы подходим к летнему кафе на оживленной улице, Фома-книгоноша встречает знакомую девицу и предлагает ей присоединиться к нам. Девицу зовут Тома.

Итак, мы усаживаемся, что-то там заказываем, как вдруг Тома весело окликает мимоидущую блондинку, и та не менее весело направляется к нам.

«Садись! Как дела? – говорит Тома и придвигает еще один стул; нам же она сообщает: – Это вот студентка-филолог из Финляндии...»

Фома:

«О, Финляндия! Страна тысячи озер».

Бывший оперативник добавляет:

«И финских ножей».

(мне вообще очень нравятся скандинавки – скуластые, курносые, голубоглазые, плечистые – очень)

Фома представляет сидящих:

«Фома. Фома. Фома. Фома».

«Вы братья?» – говорит, улыбаясь, финка.

У этих заезжих иностранцев мозгов как у летучей мыши или слишком уж богатое воображение, если они могут представить себе сумасшедших родителей, которые всех своих сыновей называют одним и тем же именем.

«Нет. Мы тезки».

«А-а! Тезки. Да-да. Тезки».

«А как нам вас называть, сударыня?»

И тут она произносит (слушайте!):

«Сударыня! Хорошее слово. Меня называть Акка Кнебекайзе».

Мы с Фомой переглядываемся. А дальше события (нет, это, конечно, моя ошибка, мой грех, меа кульпа), дальше события развиваются так. Посидев для приличия пару минут, я отвожу Фому в сторонку и говорю:

«Ты слышал, что она сказала?»

«Слышал».

«Не хочу тебя пугать, но, по-моему, это какая-то провокация».

«Провокация?»

«Ну да. Ты же слышал: она назвалась Аккой Кнебекайзе».

«Ну?»

«Мне неловко напоминать, но Акка Кнебекайзе – гусыня. Из шведской сказки. И девушкой она никак не может быть. Тем более финской».

Фома:

«Ну?»

Я:

«Но она назвалась Аккой Кнебекайзе».

Фома:

«Ну?»

Я:

«Пальцы гну. Что-то тут не то. Возможно тебя таким нехитрым приемом пытаются вывести из равновесия. Может быть, финские спецслужбы?»

Фома (растерянно):

«Какие еще спецслужбы?! И почему финские? Никогда ничего не слышал о финских спецслужбах».

Я:

«То, что мы о них ничего не слышали, ещё не значит, что их нет. Скорее наоборот. В общем, ты понимаешь о чём я говорю».

Фома (раздражённо):

«Нет, не понимаю».

Я:

«Возможно это как-то связано с твоей сестрой...»

«Но она в Испании».

«Ты как будто вчера родился, честное слово. Сейчас все со всеми связаны. Ладно. В общем, я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты, если что, вёл себя спокойно, выдержанно и не давал волю эмоциям. Всё. Тебе это по силам?»

«Вполне».

«Прекрасно. Пошли».

И мы вернулись к столику, за которым шла оживленная беседа ни о чем.

Сидим дальше, разговариваем, разговариваем, разговариваем, и вдруг Фома, поводя в сторону финки полураскрытой кверху ладонью, произносит:

«А позвольте-ка, уважаемая госпожа финка, ваши документики».

Я аж поперхнулся. И похолодел.