Египетское метро

Конечным пунктом их долгой поездки была квартира в многоэтажном доме с табличкой на двери: «Глафира». К той, чьим именем называлась жилплощадь, их провела девочка. Когда они вошли, необъятная Глафира в черном просторном одеянии докуривала у раскрытой форточки. Широко расставив ноги, она села за стол и, запрокинув голову, стала обмахиваться веером. Правая её ладонь покоилась на большом стеклянном шаре, который она время от времени, переставая обмахиваться, катала по столу к себе-от себя. Тягин знал о слабости Хвёдора к мистике, паранормальному и прочей чепухе, но тут поразился, глядя на его еще больше поглупевшее, совсем уж тупое выражение лица. Почтительно согнувшись, сдавив сложенные ладони коленями, Хвёдор стоял по правую руку от хозяйки, чуть позади, а Глафира ему что-то негромко говорила через плечо, то и дело поглядывая на нового гостя. Сидевший рядом с обогревателем Тягин,  борясь со сном, сочинял сообщение о загадочном убийстве прорицательницы и ее клиента. «Вчера по адресу такому-то были обнаружены два трупа: мужчины примерно З5-ти лет и женщины примерно 50-ти. Причина смерти обоих одна и та же – несовместимые с жизнью травмы головы от ударов тяжёлым тупым предметом. Рядом с жертвами найдено и орудие убийства – окровавленный стеклянный шар». После нескольких минут перешептываний хозяйка наконец заговорила во весь голос. Тягин встрепенулся.

– Надо бить только в одну точку, целенаправленно и постоянно, – наставляла Глафира Хвёдора. – Ма-аксимальная сосредоточенность. А так, когда нет четкого сигнала – то то, то сё – результатов особенно ждать не приходится. Вселенная в замешательстве…

После получасового сеанса Тягин вышел на улицу вконец одуревший и злой как черт.

– И зачем ты меня сюда возил? Не мог потом мне своими словами пересказать?

– Ты же наверное думаешь, что я цену набиваю. Вот тебе доказательства. Из первых рук, – ответил Хвёдор.

– Какие доказательства, чего?!

Хвёдор тем временем обошел машину, отпер и со скрипом потянул на себя дверцу.

– Поехали, – сказал он.

– Нет, – решительно отказался Тягин, – поезжай сам. Сюда я больше не сяду.

– Как хочешь, – оскорблено произнес Хвёдор и, выкинув из-под воротника хвостик, сел за руль.

Тягин проследил за тем, как хвёдоровский шарабан, удаляясь, исчез в потоке машин, и пошёл обратно.

Его вдруг взяло за живое. «А вот хрен тебе! Всё равно будет по-моему», – подумал он. К злости примешивалась еще и странное негодование: как если бы не он сам решил не ехать, а Хвёдор отказался его везти.

– Я знала, что вы вернётесь, – сказала, увидев его, Глафира, и Тягин едва удержался от ответа: «А я знал, что вы это скажете».

Как только он принялся объяснять причину возвращения, она его строго осадила:

– Молодой человек, здесь вам не стол заказов!

– Да какой уж тут стол заказов, если за человеком нужен уход. Помогите, пожалуйста, – подпустил слезы Тягин.

Он подался вперед, и шар под пухлой ладонью Глафиры, прокатился по выложенной на стол пятидесятидолларовой купюре. Глафира откинулась на спинку, взяла веер и, обмахиваясь, вкратце описала сложный внутренний мир Хвёдора; упомянула среди прочего о его «мощном интеллектуальном потенциале» (теперь понятно, почему он к ней ходит, подумал Тягин) и закончила своим согласием.

– В конце концов, это и в моих интересах. И если есть кому позаботиться, что ж… Семья это святое.

Тягин под видом просьбы дал кое-какие распоряжения.

– А вот лично вам действительно лучше бы побыстрее отсюда уехать, – сказала Глафира, когда они прощались. – Я серьезно говорю. Что-то мне подсказывает. – И после долгого выразительного взгляда добавила: – Можем как-нибудь поговорить об этом, если хотите. Могли бы где-то посидеть, поужинать…

– Спасибо, я это обмозгую, – кивнул Тягин, и, не уточнив какое из предложений собирается обмозговывать, вышел.

«Ничего, – думал он, садясь в такси, – на всякую Глафиру со стеклянным шаром у нас найдётся свой человек-свинья с Гомером».