Египетское метро

– Ладно, это не проблема. Найдем. Были бы деньги, – сказал лектор. – А вообще, конечно, работы будет невпроворот. Пишущие люди вот тоже позарез нужны. Кстати, тут один новый поэт в городе появился, забыл фамилию, такая необычная, что-то среднее между Бетховеном и Шопенгауэром, не помню… Он, правда, какую-то дребедень сочиняет – революция, майдан, но это ничего, переориентируем. Главное – плодовитый очень, легко и быстро пишет. Это важно. Потому что текстов понадобится много: ритуалы, праздники, игры, мистерии и всякое такое… Эпос какой-никакой на местном материале нужен? Нужен.

Потихоньку пьяневшая Майя (хмельная, она еще больше походила на сестру) была как-то нарочито и при этом же – такой вот парадокс – естественно вульгарна. Она вызывающе закидывала голову, небрежно курила, взглядом с поволокой то и дело останавливалась на Тягине. Поманив пальцем лектора, стала с ним, млеющим от счастья, танцевать. В ту минуту Тягин почувствовал, что останется сегодня здесь. Возможно, до самого отъезда.

После танца Майя сказала:

– Лектор, прочитай нам какую-нибудь лекцию. Он смешно читает. Раньше по санаториям выступал. Зина его помнит.

– Меня многие помнят.

– Ну вот давай, читай. А то ведёшь себя кое-как… подглядываешь за мной, когда я переодеваюсь…

– Не подглядываю, а любуюсь и боготворю.

– Это еще выяснить надо, как ты там, под кроватью меня боготворишь.

– Благодарю судьбу и плачу от радости, что дожил до этого, удостоился… Плачу и благодарю. Так будет называться один из гимнов. «Благодарю и плачу».

– Давай, быстро читай нам лекцию. А то выгоню.

– Хорошо. Какую категорию выбираете? Музыканты, поэты, художники?..

– Я стихи не люблю, я от них засыпаю. Он мне недавно из-под кровати рассказывал про кого-то. Так хорошо спалось.

– Это был Блок, – уточнил лектор.

– Давай про художников.

– Хорошо. Левитан, Борисов-Мусатов, Куинджи – выбирайте.

– Давай про *уинджи… ой, кажется, я что-то не то сказала…

– Прекрасный живописец. Сейчас. Мне нужна музыка.

– А я бы тоже поблагодарил, – вмешался Тягин. – Плакать не обещаю, но отблагодарить отблагодарил бы.

– Кого, меня?

– Тебя. Кого ж еще?

– И что ты хочешь? – с пьяным вызовом спросила Майя.

– Для начала хотя бы увидеть то, что видел лектор.

Майя развернула за плечо лектора, успевшего поставить какую-то клавесинную музыку и, толкнув ладонью в спину, отправила его к кровати. Сама осталась посреди комнаты.

– Лектор это заслужил, – сказала она, встав руки в боки. – Он за это платит своей… Лектор, чем ты мне платишь? О! своей собачьей преданностью! да, лектор?

– Гав!

– Вот. А чем ты будешь рассчитываться?

– Твёрдой валютой, естественно. Я же тут денежный мешок. Лектор собирается тебя увековечить – вот, на первые расходы…

Тягин откинулся, вытянул из кармана и швырнул на кровать купюру.

– Хорошо. Смотри, – сказала Майя.

Она медленно подтянула потуже пояс халата и спустила его с одного плеча, потом с другого. У Тягина перехватило дыхание. Тут, конечно, дело было ещё и в разреженном воздухе, в рассеянном свете, в страстном ворковании голубей, несущемся из форточки. В этом обрамлении ослепительно белая грудь, нежно подрагивающая от невольных движений триумфально застывшей Майи, показалась ему самой прекрасной из тех, что он видел. А ещё всего его проняла та тягучая, по-весеннему свежая и радостная нега желания, какой она бывает только в юности – вот такого Тягин давно не испытывал.

– Богиня! – прошептал лектор и начал было, закатив глаза, читать какой-то из своих гимнов, но Майя остановила его ладонью.

– Довольны, уважаемый? Посмотрели? – сказала она, запахиваясь. – Всё. Пока достаточно.

– Нет, не достаточно! – воскликнул Тягин. – Есть такая – вот лектор не даст соврать – Афродита Прекраснозадая. Давно подозреваю, что этот эпитет применим и к тебе. Хотелось бы убедиться. Сумма будет удвоенна.

Майя подумала и сказала:

– Утроена.

– Идёт.

Майя повернулась к ним спиной, оперлась на одну ногу. Заглядывая через плечо и тем самым вольно или невольно воспроизводя известный поворот Каллипиги, она завела правую руку на левое бедро, и стала ею медленно отводить и поднимать к талии край халата. Тягин, не сводя с нее глаз, поймал лектора за плечо и уже легонько тряхнул, чтобы отправить выразительным взглядом под кровать, как тут между ними зазвонил Майин телефон. Схватив его, лектор метнулся к Майе, и в следующие несколько секунд её лицо приобрело выражение, которое ни с чем нельзя было спутать.

– Уже?! Так быстро?! Солнце, радость моя! А как ты думаешь?! Конечно! Какой же ты молодец! Когда скоро? – радостно, задыхаясь, выкрикивала она, показывая лектору нетерпеливо рукой, чтобы он выключил музыку.

Ни разу за всё время Тягин не слышал её громкого голоса.

– Сейчас? Рядом? Где рядом?! Где?! – счастье на лице Майи сменилось ужасом, и она бросилась к Тягину. – Быстро!!!

Тот опомниться не успел, как Майя, крепко вцепившись в него двумя руками и валясь на колени, стащила его с кровати, а в следующее мгновение уже заталкивала под нее. Усердствуя, даже легла на пол, и в первую секунду Тягин решил, что она собирается заползти вместе с ним.