Его дикое проклятие

– Что ты хочешь меня? – выдохнул он в промежутке между двумя страстными поцелуями и требовательными движениями наших тел. Я разорвала шнуровку его мовлэ, откинула его полу в сторону, чтобы коснуться его тела, целовать его кожу, вдыхать его запах. Я хотела еще больше, настолько, чтобы не осталось ничего, кроме нас двоих. Мы торопливо освобождались от одежды, гладили и терли открытую кожу, порывисто, словно у нас не оставалось времени, словно время гналось за нами в эту ночь, когда полумесяц был тонок и все казалось черно-белым. Все или ничего.

Перекатившись на спину, я притянула Аларика к себе, так что он оказался надо мной; обхватила ногами его тело и вскрикнула, когда он навалился на меня. Он запечатал мне рот поцелуем, наши движения стали ритмичными, а наше дыхание – синхронным. Мое желание было всепоглощающим – не важно, как крепко мы держались друг за друга, как глубоко мы были сплавлены друг с другом, это еще сильнее разжигало тоску по нему. Словно он доставался мне не весь, словно он скрывал какую-то частицу себя от меня и моей любви.

Я обхватила его спину, погладила напряженные мускулы и, наконец, коснулась большими и указательными пальцами оснований крыльев.

– Лэйра, – выдохнул Аларик. – Нет.

Я уже поняла, что мне нельзя было касаться крыльев не потому, что ему было больно. Дело было в страхе – страхе перед тем, кем он был.

– Но я хочу тебя всего. – Я едва могла говорить. Он не останавливался, лишь уменьшил темп, пока мы не нашли спокойный интенсивный ритм. – Таким, какой ты есть. Таким, каким ты на мгновение стал, когда выпрямился перед фениксом.

В тот момент он был абсолютно честен перед собой. Перед собой, своим кеппоханским наследием, всем, что он сделал или не сделал, и даже короной у него на голове, крыльями и проклятьем.

– Я мечтаю обо всем, что есть ты.

Хотя он по-прежнему лежал на мне, он больше не определял ритм наших движений. Это делала я.

– Я мечтаю об Аларике Кольясе, изгнанном кеппоханском принце. Об Аларике Колэ со всеми шрамами на его теле и душе. И о Повелителе дэмов. Ты – во всех моих мечтах. Ты – все, чего я желаю.

Он ненадолго опустил голову, прижавшись своим лбом к моему. Корона царапнула мою кожу, и я ощутила, как магия проклятья проносится в моем собственном сознании. Мои руки скользили выше, гладили суставы крыльев. Аларик резко втянул воздух.

– Можно?

Он дрожал всем телом, но я чувствовала не только страх. Совсем не только страх.

– Да.

Я крепко сжала основание крыльев. Сильные мышцы скрывались под гладкой тонкой кожей. Аларик возвышался надо мной – во мне, – заставляя меня снова и снова касаться его. Крепче, нежнее, еще более непростительно и страстно. По моей коже пронесся поток воздуха, когда Аларик развернул крылья во всю ширь. Послышался треск, палатка порвалась, и полотнища обрушились на нас. Я рассмеялась, но дыхания на смех не хватило, потому что Аларик тут же заставил меня застонать. А потом все вокруг потеряло значение, потому что мы потерялись друг в друге.

* * *

Позже мы лежали, вспотевшие и усталые, под полотнищами, которые еще вечером были нашей палаткой. Я уже почти уснула, и на краю сознания начал даже обретать очертания какой-то чудесный сон.

– На случай, если ты не заметила, – прошептал мне на ухо Аларик. – Я тебя люблю.

Насколько счастливой можно быть, если считается только одно мгновение?

– Насколько сильно?

Мне нравилось, когда он смеялся во весь голос.

– Насколько сильно можно любить, Лэйра? Есть ли где-нибудь предел?

– Не знаю. – Казалось, что нет. Скорее, любовь бесконечна, как небо. За горизонтом всегда открывается следующий. – Достаточно, чтобы завтра зашить палатку? – поддразнила я его.

– Угу.

– Ты наверняка заметил, но…

– Боюсь, я совершенно ничего не заметил, – насмешливо перебил он. – Тебе придется повторить еще раз.

– Я тоже тебя люблю. Подозреваю, что бесконечно. Не думаю, что мы когда-нибудь достигнем предела.

– Достаточно, чтобы помочь мне завтра, когда я буду зашивать…

– Аларик? Не наглей!

Он ничего не сказал, лишь притянул меня к себе, укрыл меня своими восхитительными крыльями, словно одеялом, и снова беззвучно рассмеялся. Я забрала этот смех в сон и ощущала его всю ночь.

Глава 43

ЛЭЙРА

Бездонную пропасть было заметно уже издалека, потому что темно-серый туман поднимался высоко над ней. Йеро описывал нам эту местность как опасную – полную ветряных волков и саблерогов, которые нападали словно из ниоткуда. Но, как и тогда, когда мы скакали через голодные леса, ни один хищник не показывался у нас на пути.

Возможно, они чуяли силу, которая исходила от Аларика: чувствовали, что он был опаснее всех них.

Меня саму эта пропасть притягивала – и одновременно отталкивала. Она была источником невероятных страданий, и в магии, которую она источала, звучали крики заблудших душ. Возможно, это были души людей, превратившихся в дэмов.

Когда мы достигли пропасти, я тут же принялась расхаживать вдоль края, ища удобный спуск.

Аларик выдохнул в сумрачный туман, и тот не заклубился, а лишь уплотнился, словно готовясь защищаться от нападения.