Его дикое проклятие

Еще шесть долговых печатей. Еще одна, и он покончит с половиной. Однако это не приносило ни малейшего облегчения. Времени требовалось слишком много и каждый раз оказывалось слишком мало. Он едва мог представить, что переживет десять заданий своего господина и сможет справиться с ними.

Тем временем ему исполнилось шестнадцать и он уже походил скорее на мужчину, чем на мальчика. Он ежедневно упражнял свое тело, чтобы стать более быстрым, ловким и сильным; чтобы лучше управляться с любым мыслимым оружием.

А вот нервы его год от года становились хуже. Он почти не спал, только дремал от усталости, чтобы снова испуганно проснуться. Когда его тело все же погружалось в сон, ему снова грезились убийства и он видел, будто совершает постыднейшие поступки. Видел, как стрела срывается с тетивы, слышал крики и последние вздохи жертв, чуял кровь на своих руках. В его снах у всех, кого он убил, было одно лицо. Единственное лицо, которое он запомнил, в то время как все остальные исчезли, как рисунок углем под струями дождя. Осталось лишь лицо его телохранителя, Бовена.

Он прикрыл меч листвой и постарался убраться как можно быстрее. Небыстрая лошадка, которую он купил на границе Кеппоха, стояла неподалеку отсюда, привязанная к выступающему корню дерева. Он двигался, как зверь, уходящий от охотников. Люди убитого наверняка уже нашли своего товарища и хотят отплатить. Месть была одним из столпов, на которых стоял Эшриан, и Аларик знал: если тело уже обнаружено, ему лучше покинуть эти земли как можно быстрее.

Он запрещал себе думать о жертве. Тот был мертв, Аларик убил его. Больше он ничего не хотел знать. Была ли какая-то причина, по которой его господин хотел убрать этих людей со своего пути, или он воплощал чистое зло, убивая невинных? Размышления, которых Аларик себе не позволял. Только один человек в этой извращенной игре был чистым – и это была Калейя. Ради нее он было готов десять раз отдать свою жизнь. Ее жизнь стоила в десять раз дороже жизни Аларика. Ведь Калейя была не только его сестрой. Она была гордостью и надеждой Кеппоха, а поэтому стоила любой цены.

Аларик добрался до своей невысокой кобылы песчаной масти и развязал поводья, которые он обмотал вокруг корня. Лошадь внезапно фыркнула, закатила глаза, так что стали видны белки, и едва не вырвала поводья у него из рук. Он крепко держал ее, но вытянул руку, чтобы дать ей немного свободного пространства. Он не хотел произносить успокаивающих слов. Кобыла успокаивалась быстрее, если он молчал и не давал пустых обещаний.