Его дикое проклятие

Ему постоянно снились те времена, когда он считал, что должен спасти Калейю. Ради этого он взял на себя все мыслимые грехи. Возможно, думал он где-то между пробуждением и погружением в следующий кошмар, теперь он нес за это справедливое наказание, потому что боролся не за ее свободу, а лишь за ее власть. Он так и не принял вину за то, что отнимал и разрушал жизни. Вместо этого он перенес эту вину на свою сестру. Но ведь он действительно был обязан совершить все это. Ради нее!

Только сейчас, когда он узнал о ее предательстве, ему стало ясно, что он врал себе. Он сам принимал каждое решение. Корона, которая прорастала сквозь кости его черепа и превращала его в повелителя порочных тварей… Он носил ее по праву.

Глава 18

ЛЭЙРА

Я упала в ничто. Мир заново развернулся вокруг меня.

На мгновение я перестала чувствовать страх и боль. Это был сон? Бред, как в лихорадке? Или… я умерла?

Я стояла между четырьмя высокими фигурами, чьих очертаний было не разглядеть. Я попыталась присмотреться, но зрение не было помощником в этом деле. Закрыв глаза и попытавшись ощутить их, я увидела больше.

Существо прямо передо мной было холодным, но при этом светлым и сияющим. Я вдруг испугалась его безжалостности, но тут же поняла, что оно благосклонно ко мне и защищает от того, что таилось у него за спиной. Фигура справа от меня оказалась состоящей из множества мелких; они показались мне дружелюбными и любопытными, хотя и несколько непредсказуемыми. Существо позади меня выглядело древним, мудрым, но застывшим на месте, почти не заинтересованным ни в чем, словно оно все уже видело. И, наконец, еще одно существо стояло слева. Я чувствовала, что меня тянет к нему, и знала, что это связано с притяжением противоположностей. Глубокая связь протянулась между нами, как эластичная лента, которую невозможно разорвать. Мы были друзьями с самого детства и останемся ими навсегда, даже за пределами этой жизни.

По моему лицу потекли слезы, когда я поняла, где нахожусь и что это за существа. Горы открыли мне свои сердца и послали ко мне свои души.

С севера – гора света, Иста, с востока – холмистая Вара, на юге – отец гор Эсариэс, и, наконец, Волариан на западе.

Затем я ощутила присутствие других существ, и тут же поняла, кто явился мне. Северный мюр откинул волосы с моего лица – сильный, готовый к бою, холодный. Порывы танэля были теплыми, жизнерадостными и проворными, а ласса – напротив, дикой, буйной и опасной. Люлана с запада веяла робко и нерешительно – иногда она почти исчезала, будто становясь незаметной. Но только ее шепот я сейчас понимала.

Ты нас призвала, волшебница. Наконец-то ты нас призвала.

Я испытала такое облегчение оттого, что все они пришли, и мне показалось, будто я сейчас упаду без сил. Как будто я всю жизнь тщетно искала их. Они оставили меня одну, в беде, как родители – брошенного ребенка. А теперь они пришли ко мне, и это пробудило во мне невыразимую грусть. Никогда в жизни я не чувствовала себя более подавленной. Это чувство было таким глубоким, словно мое сердце превратилось в бездонную пропасть.

Почему они пришли сейчас? Сейчас, когда все потеряно?

– Вы были нужны мне, – прошептала я. – Почему вас тогда не было рядом?

Мы всегда были рядом, – прошелестела люлана, осушив слезы на моем лице. – И мы рядом сейчас. Тебе нужно просто позвать нас.

– Но я же звала. Я так часто молила вас… – Голос не слушался меня.

Меня окатила волна покоя и силы. Волариан послал ее, окружил меня ею. Теплые и мягкие ветра люланы обдували его, неся с собой искрящееся сияние, до меня снова донесся ее шепот:

Он всегда был здесь. Но его нельзя просить, волшебница. Ты повелеваешь им. Ты его госпожа. Госпожа всех четырех гор. Они ждали твоих приказов, а не твоей мольбы.

Этого я вообще не понимала. Почему они игнорировали мои мольбы – но приняли всерьез приказ? В этом не было никакого смысла. И почему я оказалась их госпожой?

Наверное, меня поглотило безумие. Возможно, я умерла, и все мои мысли бунтовали против этого, порождая нелепые фантазии, потому что я не желала этого признавать.

Внезапно мне явилась еще одна сила – накрыла меня, словно черное, как ночь, ничто, и лишь затем медленно проявилась. Сначала только намек, потом очертания и контуры, которые становились все четче и яснее. Наконец она предстала передо мной как человек из плоти и крови. Ветра играли ее светлыми волосами, а мое сердце проворачивало с разумом такие шутки, будто я выпила слишком много вина или накурилась небесной травы, так что больше не могла доверять своим глазам, ушам и мыслям.