Его М.Альвина (СИ)

– Я тут копнул под тебя чуть глубже и понял, что даже по родственникам твоим не пройдусь. Твоя мать все равно скоро умрет, а отец… Ну, ты и сам в курсе, – он снова вздыхает, а потом бьёт ладонью по двери троекратно. – Но, как оказалось, у тебя есть один весьма ценный экземпляр.

Слышу, как кто-то входит в комнату и тихий беспомощный всхлип. Я с трудом отрываю голову от ладоней и каменею окончательно. Перестаю дышать, думать и слышать что-либо вокруг. Потому что вижу перед собой её.

Мальвину.

Зареванную, растрепанную, босую и с размазанной по бледным щекам тушью. Ее изящная шея грубо захвачена пальцами Дога, стоящего сзади неё. А ещё вижу, как к ее виску приставлен пистолет.

Глаза Альки пронизаны страхом. Она дрожит, а по её щекам сплошным потоком катятся слезы. Маленькая, хрупкая, напуганная до смерти. Хватает секунды взгляда на неё и меня скручивает агония.

Блять! Нет! Нет! Нет!

Хочу ринуться к ней, вырвать её из лап Дога, но все на что оказываюсь способен – это обмякнуть на стуле, задыхаться и беспомощно прошептать:

– Отпусти её. Прошу… Не надо.

И походу, моя такая вялая реакция на происходящее вызывает лишь одобрение, что у Дога, что у Ворона: оба не без удовольствия усмехаются.

– Отпущу, но при одном условии.

– Что ты хочешь? – с трудом отрываю взгляд от дрожащий Альвины и перевожу его на Ворона.

Он тянет с ответом и этим молчанием растаптывает каждый мой нерв. Ворон медленно возвращается за стол, садиться и снова накрывает ладонью пистолет, прокручивая оружие вокруг своей оси.

– Я хочу хлеба и зрелищ. Убивать просто так – скучно. Так что все просто. Твоя ставка – это девчонка, а моя – твой долг и плюсом сверху вся его сумма наличкой.

Бред! Это какой-то бред! Я не хочу верить в то, что вижу и слышу, но кое-как собираю все мысли в кучу и смотрю в упор на Ворона.

– Если я выиграю?

– Получаешь и свою девку, и бабки, и уходишь отсюда без долга. Всё по-честному.

– А если проиграю? Или вообще откажусь играть на таких условиях?

– Исход будет одинаковым. Ты уйдёшь отсюда, – равнодушно пожимает плечами Ворон, закуривая сигарету.

– Один? – Сердце в моей груди готово раздолбать к чертям ребра.

Я не могу потерять Альвину.

– Один, – подтверждает Ворон. – Уходишь и просто живёшь с воспоминанием, что когда-то видел, как пуля Дога влетела в красивое личико твоей Мальвины.

Глава 41

Могла ли я когда-нибудь предположить, что к моему виску будет приставлен пистолет? Или что окажусь в прямом смысле слова похищена посреди белого дня какими-то отморозками? Поверила бы, если бы мне сказали, что когда-нибудь моя жизнь окажется просто ставкой в покере?

Должна ли была я предполагать, что все это произойдет со мной из-за человека, которого полюблю? Что меня могут убить из-за Данила?

Нет.

Моя интуиция оказалась глуха и слепа в тот момент, когда чужие скелеты, так долго спрятанные в шкафу, выломали дверь и придавили меня.

Я так переживала и много думала о Дане и его проблемах, что не удосужилась подумать о себе. А сейчас и нет смысла, потому что в его руках теперь не только карты, но и моя жизнь.

Я хотела казаться смелой, сильной и не плакать. Держала свой страх и панику как могла, пока меня везли сюда. Одной фразы, что, если я раскрою свой рот, Данил может как-то пострадать, было достаточно, чтобы молчать, глотая свой страх. Но когда стало понятно для чего меня сюда привезли – сдалась. Нам не оставили выбора. Ему не оставили выбора. Данила вынудили играть, сделав меня ставкой.

И теперь мне не хочется казаться сильной, смелой и не плакать. Сквозь слезы я едва различаю силуэты за покерным столом, а холод, словно змея, ползет от ледяного каменного пола по моим босым стопам вверх. Забирается по ногам под кружевной край черного шелкового платья, скользит по бедрам, окольцовывает талию, поднимается к груди, расползается по ней нитями, а потом удавкой сжимает горло, заставляя хриплый всхлип сорваться с моих губ.

Я чувствую, как дуло пистолета давит мне в висок. Чувствую, как грубые мужские пальцы все сильнее сжимают мою шею. Ощущаю каждым миллиметром кожи, что по ней уже пятнами расплываются синяки. Я не могу и пошевелиться. И не только потому, что скована страхом. За моей спиной стоит амбал, словно сошедший с кадров фильма про бандитский Петербург.

Никогда в жизни мне не было так страшно, что я готова ухватиться за каждую секунду жизни, за каждый свой вдох. А еще мне больно… Не физически. Потому что вижу взгляд того, по чьей вине я продрогла насквозь в полуподвальном помещении элитного загородного клуба. И в этом взгляде больше нет ни сожаления, ни сочувствия. Данил посмотрел на меня всего один раз. Один взгляд, полный чувства вины и страха. Но это исчезло. Сейчас в его глазах только азартная пелена.

– Играем, пока кто-то из нас не сорвет все, что на кону, – хмыкает Ворон, кидая Данилу две карты.

– Играем, – его хриплый ответ заглушается ядовитыми смешками амбала за моей спиной и еще одного охранника, спрятавшегося где-то в углу комнаты.