Его М.Альвина (СИ)

– Это будет быстро. Так что не волнуйся, тебе и твоей девочке долго мучиться не придется, – Ворон тушит сигарету прямо о пол и заглядывает на меня через плечо.

Подмигивает, и мои внутренности тошнотворно слипаются. Но Данил ни на что не реагирует. Он впивается взглядом в свои карты и не меняется в лице. Его скулы налиты напряжением, а губы сжаты в одну линию, когда Ворон выкладывает перед ним несколько карт рубашкой вниз. Я не вижу масти и значение карт, да если бы и видела… Я не знаю правил покера, поэтому мне и моему страху приходится ориентироваться лишь на реакцию присутствующих. А она явно одобрительная, когда на это Данил отвечает лишь одним словом:

– Чек.

– Вот как? А что, если я удвою сумму? И ты уйдешь отсюда миллионером в обнимку с девицей или…– Ворон кладет еще одну карту.

И ничего не меняется. Я снова слышу от Данила:

– Чек.

Пальцы амбала на моей шее на какую-то секунду еще жестче сжимаются, и меня едва не накрывает обморок. Хочется опуститься на пол. У меня нет никаких сил держаться на ногах.

– Последняя карта, Данил.

На зелёное сукно ложится туз. Данил молча складывает две своих карты рубашкой вверх и первый раз за эти минуты двигается. Облокотившись о стол, он с шипящим протяжным звуком роняет лицо в свои ладони, трет его, а потом грубо запускает пальцы себе в волосы. Я вижу, как они дрожат. Вижу, как Данила колотит изнутри так, что он едва сохраняет равновесие.

Боже… Это конец? Я зажмуриваюсь изо всех сил, а слезы беззвучным водопадом разливаются по моим щекам.

– Ну что, гаденыш? Пасуешь и в этот раз? – Тот, кто может одним щелчком пальца дать команду громиле сзади меня вышибить мои мозги, нагло усмехается.

– Нет. – Сердце замирает, когда я слышу его голос. Ровный, пустой и ставший всего за одну секунду чужим. – Вскрываемся.

Липкая дрожь вихрем стискивает мое тело. Кислород в легких превращается в свинец, и мне кажется, что металл пистолета у моего виска плавится, обжигая кожу. Я больше не могу дышать, потому что четко понимаю – у нас есть всего секунда.

Секунда до свободы или до того, как меня убьют…

Резкий, истерический смех Ворона заставляет распахнуть глаза. Взглядом я сразу попадаю в Данила: измученного, неестественно бледного… Он смотрит прямо на меня и нервно сглатывает, а его пальцы по-прежнему грубо сжимают пряди своих волос.

Перед ним на столе открыты две его карты.

Я инстинктивно дергаюсь к нему, даже не надеясь вырваться из грязных лап амбала. Но эта мерзкая тварь сама с размаху толкает меня к Данилу, который успевает подскочить и поймать в свои руки. Он прижимает меня к себе с такой силой, что в моих глазах темнеет, а грохот его сердца в грудной клетке оглушает.

Я не знаю и не понимаю, что будет дальше, поэтому все, чего мне хочется – это потерять сознание. Но слышу и ощущаю все происходящее вокруг слишком четко и остро.

В комнате неожиданно повисает невероятная тишина.

– Так что делаем с ними?

– Ровно все то, о чем мы и договаривались… – вздыхает Ворон.

Глава 42

Даже когда за нами закрывается дверь нашей квартиры, я не чувствую себя в безопасности. Я вообще больше ничего не ощущаю, кроме страха. Он въелся в каждый миллиметр моего тела и души.

Данил выиграл. И Ворон выполнил, что обещал. Нас отпустили. С деньгами.

Находясь в том полуподвальном помещении, я так хотела проснуться и понять, что это всего лишь дурной сон, но теперь боюсь очнуться и оказаться снова в лапах того отморозка.

Я плохо помню, как мы добрались до дома. Мое сознание остро балансирует где-то на грани обморока…

Данил молча помогает мне снять туфли, свой пиджак, накинутый на мои плечи, и подхватив на руки, относит мое, едва стоящее на ногах, тело в спальню. И прямо в платье закутывает меня в плед. А потом каким-то образом оказывается рядом со мной уже с бутылкой в руках. Усевшись передо мной на пол, протягивает мне виски.

– Выпей.

– Я не хочу, – отчаянно мотаю головой.

– Аль, тебе надо. Пей.

Даня буквально впихивает в мои ледяные ладони вискарь. А я настолько выпотрошена и обессилена, что покорно подчиняюсь. Припадаю губами, измазанными растекшейся тушью, к бутылке и делаю несколько быстрых глотков. Мое горло схватывает горячий спазм, и я чудом успеваю влить в себя терпкое пойло, прежде чем давлюсь им из-за надсадного кашля. А вместе с ним из меня рвутся и громкие всхлипы.

Данил осторожно забирает у меня бутылку, отставляя ее на прикроватную тумбочку и придвигается ко мне так близко, что его грудь упирается мне в колени. Он находит мои ладони, вцепившиеся в край покрывала, бережно берет их в свои, сжимает, а потом подносит к губам.

– Все хорошо, слышишь? – Данил гладит теплым дыханием мои заледеневшие пальцы. Целует их, пытаясь согреть. – Мы дома. Я с тобой.

А я обездвижено гипнотизирую в темноте очертания его силуэта у моих ног.

– Скажи хоть что-нибудь. Если хочешь, мы можем поговорить о том, что случилось, – Даня поднимает на меня взгляд, а в тихом, сиплом шепоте сквозит отчаянием. – Не молчи.

Его пальцы переплетаются с моими. Сильно. Крепко. Судорожно. Я отвечаю ему тем же – неистово вдавливаю свои ногти в жилистую ладонь Данила.