Его М.Альвина (СИ)

У меня в груди щемит так, что я кричать хочу, чтобы он услышал и понял. Но произношу это почти беззвучно:

– Твою.

Не дыша, Данил накрывает мои губы мучительно нужным поцелуем, осторожно сжимая моё лицо в своих ладонях.

Глава 50

Летят ко всем чертям в пропасть все прошедшие два года.

Мальвина.

Да! Я как была его Мальвиной, так и осталась. И моё сердце, рванувшее к ребрам, через все двойные сплошные, самое верное тому подтверждение.

Между нами проскальзывает всего секунда осторожности и режущей по нервам нежности. И мы оба понимаем, что нежности нам сейчас будет мало. Чертовски мало, чтобы зашить и закрасить все пустые дыры внутри себя.

Данила легко поднимает меня на руки, а я цепляюсь ладонями за его крепкую шею, прижимаясь к напряженному телу, и даже не собираюсь притворяться, что не хочу.

Хочу. И Данил хочет. Иначе он не терзал бы так жадно и со стоном мои губы. Его горячий язык бесцеремонно проникает в мой рот, сталкивается с моим, кружит и дразнит. Посылает миллиарды разрядов по телу. Низ живота давит. Ноет и требует, чтобы руки, уверенно держащие меня за ягодицы, были как можно наглее.

Как мы оказываемся в спальне на втором этаже, я даже не понимаю.К черту! И раздеться мы тоже посылаем к черту.

Моего терпения хватает лишь на то, чтобы стащить с Данила футболку и приспустить спортивки с боксерами, а его – поднять подол платья и отправить мое белье куда-то в сторону. Нам даже не нужна вся кровать. Лишь ее край, на который падает Даня, а я оказываюсь сверху.

И все прелюдии к черту. Грубо сжав ладони на моих обнаженных бедрах, Данил быстрым рывком направляет их вниз. Горячо и туго заполняет меня собой. Я вздрагиваю, изо всех сих впиваясь пальцами в каменную от напряжения шею.

Крепко обхватив меня за талию одной рукой, вторую он запускает в мои волосы, путается в них пальцами, не давая мне и малейшей попытки сдвинуться. А мне и не надо. Я лишь сильнее обвиваю Даню ногами и, словно голодная кошка, лащусь к нему. Поцелуи Данила везде, куда могут добраться. Лицо, шея, ключицы… Зубами он умудряется расстегнуть парочку пуговиц на декольте платья, а потом и через кружевную ткань лифа обхватывает губами мои соски. Его руки капканом держат мое тело, которое плавно растекается. Я теку от дыхания, запаха Данила. В прямом смысле теку.

Ощущаю каждый толчок, как атомный взрыв, внизу живота. Я податливо подстраиваюсь под требовательный ритм Данила. Поднимаюсь и опускаюсь на его каменный член, жестче и быстрее двигая бедрами. Мое тело скучало. Дико. Да какой-то наркоманской ломки и пеленой из звездочек перед глазами.

– Алька, я не остановлюсь. Слышишь? Не смогу, – Даня обжигает губами мою шею, и его движения становятся все резче и глубже.

Зарываюсь пальцами в мягкие пряди и дурею от подкатывающих горячих спазмов к мышцам внутри меня. Ритмично сжимаюсь, остро чувствуя выбивающий из реальности оргазм. Хочу рассыпаться на триллиарды частиц яркого кайфа. У меня едва получается прошептать:

– И не надо. Я на таблетках…

– Блять… – Рычащий стон Данила заполняет комнату.

И мне остается надеяться – в этом доме мы одни. Потому что оба кончаем слишком громко.

***

Лежа на широком плече, утыкаюсь носом в Данькину шею и дышу. Часто-часто и глубоко. Как только умею и могу. У него теперь другой парфюм. Не такой яркий. Спокойный аромат моря и цитруса. Этот запах окутывает сознание, даря ощущение, что сейчас я именно там, где и должна быть. Данил пахнет чем-то до слез родным и близким.

– Чего ты делаешь? – смеется он.

Я знаю, что ему щекотно, но Даня лишь сильнее прижимает меня к себе. Ведет по моим позвонкам пальцами и перебирая в них рассыпанные по спине пряди.

Оба голые и все еще влажные от жара тел друг друга, мы просто валяемся на кровати. Нам даже лень тянуться за покрывалом.

– Дышу тобой, – шепчу и жмурюсь от этих пресловутых бабочек в животе. – Нельзя?

– Можно, – хриплый довольный ответ растворяется в моих волосах на макушке.

В моей голове так пусто и хорошо, что мне кажется, что я сошла с ума. Я даже не могу описать все то, что сейчас происходит в моей груди. Но это что-то огромное, теплое, светлое и если оно исчезнет, мне без него не жить.

– Аль, ты же останешься? Не уйдешь? – тихо спрашивает Данил, а я чувствую, как на мгновения стук его сердца под моей ладонью, лежащей на его груди, сбивается.

Обвожу подушечкой пальца рельеф твердых мышц с рисунком той самой татуировки, что идет от запястья вверх. Оказывается, переплетение линий нотного стана заканчивается филигранной растушевкой там, где бьется сердце Дани.

– Не уйду, – опять веду кончиком носа по его шее, делая вдох.

И я понимаю, что это вопрос не про ночевку в этой кровати. И не про сегодня и завтра. Этот вопрос о чем-то большем…

Даня прижимается губами к моему лбу, а кольцо его объятий становится лишь крепче. Я по-свойски закидываю свою ногу ему на бедро и в такой комфортной позе и тишине уже собираюсь провалиться в тягучий сон. Да и Данил, по-моему, вообще отключился под моим боком мгновенно.