Его считали подкаблучником

Клиента оформили и отправили в камеру для временно задержанных. Там он увидел дико накрашенную, затасканную особу в рваных ажурных колготках и с подбитым глазом. От нее несло сивушным перегаром, как дерьмом от ассенизатора. На Горохова она смотрела с возбуждением алкоголички, перед которой распечатали бутылку водки. Или он ей за просто так нальет, или она расплатится с ним за удовольствие натурой. Видимо, вид у него был немилосердный. Она не рассмотрела в нем тягу к благотворительности, поэтому заранее раздвинула ноги.

Горохов сел на скамейку и скривился.

– Привет! Давай знакомиться! – Баба улыбнулась, обнажая широкую брешь в верхнем ряду зубов. – Меня Юля зовут!

Горохов застонал, обхватил голову руками. Вот и приехал к Юле. Здравствуйте, девочки!..

Зарядка на балконе, завтрак в кафе торгового центра. Вроде бы неплохое начало дня. Но лучше бы завтрак приготовила Катя, а по пути на работу Егор мог бы завезти в школу Инну, свою дочь. Как же он соскучился по ним. И зачем только позволил Кате уйти к другому, да еще втайне радовался, что все так удачно сложилось? Какой же он осел!

Архаров приехал в управление, по пути в свой кабинет заглянул в обезьянник, куда вчера ночью доставили Горохова. Спасибо Бокову, который срисовал пьяного за рулем.

Архаров связался с начальником отдела ГИБДД, тот принял меры. Его инспектора оказались на высоте – и преступника задержали, и премию за отказ от взятки получат.

Горохов спал, сидя на скамейке. Он человек бывалый, поэтому его не смущала жесткая стена, которая служила ему подушкой. Плечо Паши было куда мягче, поэтому на нем покоилась высветленная пергидролем голова прожженной проститутки и законченной алкоголички Юли.

Горохов будто почувствовал на себе взгляд Архарова, дернулся, открыл глаза. Он оттолкнул от себя бабу, поднялся во весь рост и шагнул к решетчатой стене, которая их разделяла.

– Так это твоя работа, майор? – зло спросил Павел.

Архаров лишь скривил губы и повернулся к нему спиной.

– Зря ты все это затеял! – донеслось ему вслед. – Ничего у тебя не выйдет!

Архаров никак не реагировал на эти слова. Он поднялся к себе в кабинет, не успел включить компьютер, как появился Пирожников.

– Можно?

В этом парне был скрыт вечный двигатель. Семен мог отбегать весь день без передыху и не устать, но сейчас у него почему-то был замученный вид. А ведь еще только утро.

– Нужно! – Архаров показал на стул.

– За Яркина мы вчера так и не поговорили, – усаживаясь, сказал Пирожников.

– Что-то я не очень тебя понял, Семен.

– Яркин с Гороховым подрался. Надо было его под охрану брать, а мы не взяли. В больнице Яркин, черепно-мозговая травма. Я уже был там. К нему пока не пускают, но кое-какая информация есть. Избили его во дворе собственного дома.

– Думаешь, гороховские?

– Все возможно.

Зазвонил телефон. Архарова вызвал к себе начальник криминальной полиции.

А в кабинете Несмеянова его ждал не самый приятный сюрприз. За приставным столом как король на троне восседал Званцев. Он раздражал Архарова, но вражды между ними не было. Поэтому майор поздоровался. Званцев сухо, с начальственным видом кивнул в ответ.

– Товарищ подполковник, случилось что? – Архаров не стал обращаться к своему начальнику по имени, не тот случай.

– Да вот, Андрей Данилович заявление сделать хочет. – Несмеянов усмехнулся в кулак.

– Зачем же так громко? – Званцев величественно поморщился. – Просто я допросил гражданина Едыкина, и у меня есть определенные соображения.

Архаров с легким удивлением глянул на Несмеянова, но тот лишь развел руками, пряча усмешку под нос. Званцев не имел полномочий допрашивать Едыкина, но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы под ногами не путалось.

– У гражданина Едыкина есть мотив убить Дробова. Но нет алиби. Никто не знает, чем он занимался двадцать девятого июня в промежутке с тринадцати до пятнадцати часов.

– Да, если этот человек находился в промежутке, то вряд ли кто-то знает, чем он там занимался, – с насмешкой, но без какой-либо иронии во взгляде сказал Архаров.

– Я серьезно! – Званцев нахмурился.

Архаров кивнул и холодно глянул на него. Мол, извините, не заметил, что разговор предельно серьезный.

– Алиби у Едыкина нет, а мотив есть. В квартире гражданки Дробовой двадцать девятого числа он был один. Дробов мог прийти к своей бывшей жене, а Едыкин – его убить. Дробов мужчина крепкий. Он оказал сопротивление. Как еще объяснить синяк у него под глазом?

– Все это очень интересно, – сухо сказал Архаров. – Но мы опросили свидетелей, никто не видел, как Едыкин вывозил труп.

– Значит, плохо опрашивали. Я думаю, Едыкин вывез труп ночью. Есть заключение экспертизы. Дробова убили двадцать девятого, а в реке он оказался предположительно в ночь с двадцать девятого на тридцатое июня.

– Если бы он вывозил труп ночью, то Антонина Дробова знала бы об этом. А она не знает.

– Значит, скрывает?

– Зачем?

– Как зачем? Она живет с Едыкиным.

– Он ей жизни не дает. Она не знает, как избавиться от него. Скажу больше, женщина готова его оговорить, лишь бы посадили. Но она этого не делает. Как было, так и рассказывает.