Его величество

Только что захватили у князя Трубецкого, женатого на дочери Лаваля, маленькую бумажку, содержащую предположения об учреждении временного правительства с любопытными подробностями».46

* * *

Сопроводив первую партию мятежников в Петропавловскую крепость, прежде чем передать их коменданту, Бенкендорф обратился к ним с короткой речью:

— С крайним нетерпением я ожидал от вас, ввиду своей совершенной неосведомленности, разъяснений о том, с каких это побуждений вы поднялись за свободу для крепостных и стали ратовать за принятие конституции? Во время допросов никто из вас о сем не поведал. А потому, милостивые господа, смею надеяться, что те, кто дал свободу крепостным, отпустил с землей, подъемными и посильной помощью, поднимут руки. Если таковые имеются, то я, не теряя ни минуты, решительно примусь за действия к помилованию оных, так как оные действительно поступают согласно собственной совести. Я жду.

Нет никого? Как странно… Мои крепостные в Эстляндии были отпущены на свободу императором Александром I. В Тамбовской губернии, если кто из вас знает, в Сосновке у меня есть богатое имение. Славится оно возделыванием сахарной свеклы, лесным хозяйством, садоводством. Есть там винокуренный и крахмальный заводы, водяная мельница. А богатое почему? Да потому, что в 1818-м я отпустил своих крестьян. Все вышли с землей, с начальными средствами. Я заплатил за каждого из них податей за пять лет вперед в государственную казну. И я не считаю себя либералом или освободителем! Мне так выгоднее. Эти люди на себя лучше работают. Я уже все мои расходы покрыл и получил прибыль. И я не выхожу на площадь с безумными заявлениями или протестами против государя или, тем более, против империи!

Так как вы ничем не можете доказать чистоту своих побуждений, то дело сие — политическое, судить мы вас будем как бунтовщиков и предателей Отечества, навроде Емельки Пугачёва. А теперь — всех по камерам! В одном этапе с уголовными пойдете, господа бунтовщики!

Глава четвертая

НЕ ЦАРСКОЕ ДЕЛО

Возвратившись с прогулки, Николай Павлович направился было в генерал-адъютантскую комнату, чтобы спроведать своих помощников генералов Толя и Левашова, как к нему подошел личный секретарь вдовствующей императрицы Марии Федоровны Григорий Иванович Вилламов.

В короткий, но бурный на события период междуцарствия, Николай Павлович побаивался этого статного мужчину с непроницаемым лицом каменного сфинкса. Каждое его появление в комнатах и вызов к матушке, принимал с тревогой. Было известно, что в заговоре генералов, сплотившихся вокруг генерал-губернатора Милорадовича, имеющих намерение посадить на трон Марию Федоровну, Вилламов играл не последнюю роль.

Церемонно поклонившись, Григорий Иванович подал записку, от вдовствующей императрицы, отступил на шаг и занял выжидательную позу. Тусклый взгляд черных глаз его, словно потухших угольков, не выражал никаких мыслей.

Император быстро пробежал по коротенькому тексту. Ничего срочного и обязательного в записке не было. Матушка просила, «если это не помешает делу» навестить ее «в любой удобный для тебя час».

«Умеет же она обставлять свои просьбы, — улыбнулся Николай Павлович. — Вроде бы и не требует сейчас же прибыть, а прочитаешь записку и сразу почувствуешь непременную обязанность прийти к ней».

Разговор с Марией Федоровной проходил в ее кабинете. Пригласив сына сюда, а не в свои комнаты, где они обычно разговаривали, матушка давала ему понять, что настроена на серьезный лад.

— Докладывают, ваше величество вторые сутки с членами здешней шайки разговоры ведет, в допросах участвует, расписывает, кого куда поместить, что дать в камеру из принадлежностей, — с укоризной покачивая головой, приступила к беседе Мария Федоровна. — Али лгут? Ты скажи. Сейчас ведь никому верить нельзя. Вот я тебя и позвала спросить, правду говорят, иль нет, будто ты бандитам лично допросы устраиваешь.

— Не лгут, матушка, — кивнул император.

— Устаешь?

— Немного.

— Как это немного? Знаю, две ночи не спал.

— Я днем отдыхаю.

— Здоровьем тебя Бог не обидел, но сие не значит, что ты его растрачивать попусту должен, — сердито сказала Мария Федоровна.

— Отнюдь, не попусту, — возразил он, наклонив вперед голову, словно подтверждая свое несогласие.

— Не царское сие дело, Николай. Твой отец, император Павел I, самолично в допросах участвовал в особо редких случаях. У него иных забот доставало. Он реформы проводил в армии, экономике, финансах, — Мария Федоровна, вспомнив о муже, пустилась в воспоминания.

Николай Павлович делал вид, что слушает ее внимательно, сам же, глядя на нее, рассуждал:

«Скажи ей сейчас, что бабка Катерина во всякую мелочь влезала, так она сразу напомнит, что никто иной как Екатерина потворствовала вольнодумству, и свяжет ее знакомства с Вольтером и Дидро, а там и с нынешними мятежниками».

— Петр Великий топором на верфях работал, — резонно заметил он, радуясь найденному сравнению.