Его выбор (СИ)

— Прости, но другому за Вьюнком не угнаться, — начал оправдываться конюх, уловив замешательство Нара. — Да и этому угнаться с трудом…

— … а архан не любит ждать, — выдохнул Нар, шагая к коню.

— Да и шею для тебя свернуть сейчас лучше… — сочувственно прошептал конюх, — … чем у жрецов-то.

Нар не слушал. Сливовый взгляд гнедого завораживал, весь мир исчез, казалось, остались лишь Нар и грациозный сильный конь, что тянулся чуть подрагивающими ноздрями к ладоням, касался их губами, осторожно да боязливо, и отдергивался, стоило Нару пошевелиться. Не доверял. Пока еще…

— Да у тебя дар… — В голосе конюха послышалась нотка восхищения.

— Это не мой дар, — выдохнул Нар, посмотрев на Армана.

И все же это был не сон. Или сон?

Нар вскочил в седло, неожиданно быстро приобретя равновесие. Пальцы сами сплелись с поводом, привычно нашли едва ощутимый тонкий контакт. Нар вдруг расслабился, слился с лошадью, почувствовал ее силу, ее желания, ее нетерпение. Ее готовность повиноваться. Сразу же ушли куда-то неуверенность и страх. Будто не в первый раз он сидел верхом… А ведь в первый.

А потом дождь умывал поля, серой грязью покрывал дороги, мокрыми ветками хлестал бедра. Арман не стремился разговаривать. Ехал впереди с непокрытой головой и ни разу не обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Нар.

А следовать было не так и сложно. Мышцы будто налились силой, конь, вначале казавшийся таким неприступным, повиновался каждому движению поводьев, тучи постепенно истощались, дождь становился все более мелким, редким, пока и вовсе не перестал, а сквозь серую пелену уже полупрозрачных туч выглянуло солнце.

Слева блеснула меж кустов ивняка тонкая линия речки, пахнуло тиной и мокрым гниющим деревом. Дорога побежала резко вверх, режа покрытые молодой порослью поля. Кони разбили копытами неподвижную гладь лужи, гнедой недовольно захрипел и встал как вкопанный за Вьюнком Армана.

Холм, на вершине которого они стояли, сбегал вниз аккуратной скатертью полей. Вдалеке покачивали березы ветвями, которые только начали опушаться молодыми листьями. Река, огибая холм по мягкой дуге, вливалась в сверкающее между деревьев озеро. На блестевшей в лучах солнца дороге показалась телега, которую с трудом тянула толстоногая усталая лошадка. И все сверкало каплями дождя. И пахло… как же пахло! Нар никогда раньше не думал, что весна может пахнуть так, что сам запах будит в жилах желание жить.

— Ты тоже это чувствуешь? — спросил Арман.

— Чувствую что?

— Ветер в волосах. Запах мокрой земли. Жизнь… ты хочешь жить, Нар?

— Это… нечестный вопрос, — опустил голову рожанин.

— Почему?

— Потому что ты знаешь ответ, но ни ты, ни я ничего не можем изменить.

— Почему бы тебе не попытаться? Просто не убежать? Я не оглядывался ни разу, пока мы сюда ехали. Стоило тебе свернуть в леса… под тобой быстрый конь. Я бы… не усердствовал в погоне. Неужели ты этого не понимаешь?

— Архан, что ты говоришь? Ты… никогда бы…

— Опять "ты"? — усмехнулся Арман. Нар вздрогнул. Но на этот раз архан не поправил, не разозлился, лишь устремил все такой же задумчивый взгляд поверх полей. — Я никогда бы что? Не отпустил тебя? Глупый, глупый Нар. Ты меня знаешь так хорошо, а в то же время — так плохо.

— Тебя бы наказали.

Они на некоторое время замолчали. Скрипучая телега была все ближе, лошадь, казалось, шла все медленнее с трудом вытягивая копыта из грязи. Уже можно было различить лица старика и паренька лет пятнадцати, сидящих на козлах. Счастливый паренек. Спокойный, непуганый. Слегка… блажной, наверное.

— Выпороли? — усмехнулся Арман. — Не в первый раз. Чего ты вздрагиваешь, Нар. Арханов тоже порют. Но не убивают. Я глава рода. Моя жизнь принадлежит повелителю. А твоя…

— … тебе, — закончил за него Нар.

Арман мягко улыбнулся, обернулся вдруг и положил руку на плечо Нара, сильно, до боли, сжав пальцы.

— Вот именно. Мне.

Он вдруг пустил коня вниз по дороге, прямо по полям, не оберегая молодых, только начавших вылезать из земли посевов, и раньше, чем Нар успел его догнать, остановил Вьюнка у медленно тянущейся по холму телеге. Лошадь встала как вкопанная. Потянулась губами к протянутым доброжелательно ладоням Армана, обиженно и едва слышно заржала, будто жалуясь. Любят все же Армана лошади. Теперь и Нара вот любят. За что-то.

— Кто вы? — спросил Арман хмурого мужика и окинул внимательным взглядом опустившего голову юношу.

— С деревни мы, мой архан, — почтительно ответил старик. — Домой едем, с ярмарки. Шкуры продавали. Архан нам позволение дал, сейчас найду...

Старик дрожащими руками начал рыться за пазухой, но Арман лишь сказал:

— Не надо, — и, спешившись, подошел к телеге, приказав пареньку:

— Слезай!

— Мой архан, — начал было старик, но Арман его перебил, будто не заметив, и вновь приказав замершему юноше:

— Ничего я тебе не сделаю, слезай!

Паренек повиновался. Чуть было не упал на колени в грязь, но спешившийся Арман успел поймать его за шиворот и, пугая еще больше, прошипеть:

— Стой же!