Его женщина

И он снова пропал. Пропал тут же, моментально забыв о своем раскаянии, о своем решении, – он был снова в плену. И тут же понял: да все равно! Абсолютно все равно, откликается ли она на его ласки. Ему это уже не так важно. Главное то, что он может! По праву законного мужа. Вон, в паспорте – фиолетовая печать! Он может прикоснуться, прильнуть и напиться. Напиться ее прохладного тела, ее гладкой кожи, поймать ее вздох, пахнувший земляникой. А дальше будь что будет! Ему все равно. Он ее муж, а это значит, что имеет право. Хоть изредка, хоть иногда. Пусть даже так, с ее раздражением и пренебрежением. И ничего ему больше не надо.

Дуся, что удивительно, в этот день была расположена, милостива, пусть и прохладна. Чуйка у нее была бешеная, как у хорошей собаки. Откинув край одеяла, она неотрывно смотрела на несчастного.

Кончилось все, как обычно, быстро, от ласк она отмахнулась.

Но он был счастлив – дозволила, позвала, допустила.

Через два месяца сластолюбец повесился в Дусиной ванной. Дуся пожала плечами – ну, так – значит, так. Что тут поделать? Из квартиры она и тогда не съехала – наверное, снова вспомнила про вид из окна.

Третьим законным был довольно странный человек по имени Прохор. Редкое имя в те годы, надо сказать. Прохор тот был народным целителем, наша Дуська мельчала. Прошка исцелял усердно и самозабвенно – на полгода вперед страждущие записывались в очередь.

Я называл его Распутин. Он и вправду был похож на мощного старца – та же борода, те же длинные, нечистые волосы. Только вот мощь не та, это было понятно сразу. Но и то, что Прошка был хитрован и аферист, тоже сомнений не вызывало. К тому же он был сильно запойный.

В чем заключалась его система? Да обычный набор целителя – мутные и вонючие настои из трав, якобы собранных в горах Алтая, куда Прошка, естественно, ни разу не съездил. Травки свои собирал он в ближайшем Подмосковье – я сам это видел. Ну и прочие атрибуты – свечи, иконы, магические камни и тому подобная дребедень. А люди велись. Платили Прошке щедро – по червончику за визит. Смотрели как на бога. Опускались перед ним на колени. Сильно верующий целитель не брезговал и гаданием – гадал на картах, на воске, на зеркале, на монетках, тенях, звездах и на бобах. А еще на книгах и на воде. Принимал, или врачевал, по его же словам, он в квартире жены.

Не то чтобы она была недовольна – все-таки деньги, и большие! Но в «приемные» дни из дома предпочитала уйти. Частенько приезжала и к моей матери.

Помню, как мать задала ей вопрос:

– А твой Прошка? Он же дремучий, как чаща! К тому же вонючий – чистый гамадрил!

Дуся рассмеялась и махнула рукой.

– Да о чем ты? Брось! Все это – только образ. Представление, понимаешь? И внешний вид, и все эти штуки. А человек он образованный и сведущий, уж ты мне поверь. И любит не картошку с кашей, как утверждает, а всякие изыски – черную икру, осетровый балык. Рокфор, горький шоколад и хороший кофе. Слава богу, с этим проблемы нет. Одна из поклонниц – заведующая «Новоарбатским» гастрономом. Доставляют все прямо на дом, удобно.

– А не противно, – матушка моя скривилась – ну, все это знать?

– Деньги не пахнут! И потом, он славный мужик, этот Прошка! Вот если б не пил! – И родственница грустно вздохнула.

Прошка по-прежнему запивал – нечасто, но крепко. А вскоре попал под трамвай – вот уж нелепость!

На похоронах Прошки Дуся горько плакала и приговаривала:

– Жалко-то как! Хороший ведь был мужик!

Ну не знаю. Не моим мужем был этот Прошка. Но жила при нем тетка неплохо, что говорить. Сытно жила и весело – из ресторанов не вылезали и на курорты ездили. И шкафы ее ломились от тряпок, и на пальцах сверкали бриллианты.

Провожали Прошку толпы адептов и поклонниц – женщины выли и бросались на гроб. Испуганная вдова отошла на довольно приличное расстояние.

– Пусть поскорбят! – тихо шепнула она.

Горевала моя тетушка недолго. И опять принялась за старое – приступила к поискам нового мужа. Лет ей уже было немало, теперь ее знойная, обильно приправленная косметикой красота неприятно била в глаза. Но надо было устраиваться.

Вот тут-то и вступила наша Дуся на самую свою скользкую дорожку, ведущую ее в настоящий ад.

Классика жанра – вместо того чтобы заарканить пожилого вдовца с солидным жизненным опытом и приличным счетом в сберкассе, наша дура влюбилась. Конечно же, в молодого. Но ладно бы в молодого – и молодые бывают разные. Этот же оказался тридцатилетним красавцем мулатом, плодом любви рязанской красавицы и темнокожего студента из Руанды. Студент, как водится, слинял, а молодая белокурая красавица осталась с сыном.

Конечно, было непросто: парня дразнили, мать презирали, обоим шипели вслед.

Пришлось приехать в столицу – легче затеряться, покрыть грех, объявив, что паренек был рожден в законном браке, только вот папка погиб.

Бедная женщина трудилась на фабрике – куда еще лимите? Жили в общаге, маяли горе. Недоедали. Подростком смугляш обнаружил, что на него заглядываются женщины, причем разных возрастов и социального положения.