Его женщина

Вот туда моя шустрая мать меня и прописала – как говорится, на всякий случай. И этот случай настал.

Часами я лежал на кровати и смотрел в потолок, не чувствуя никакой эйфории.

Пару месяцев мне не писалось совсем. Я не ходил на работу, по вечерам валялся и пялился в потолок. Иногда я выпивал в одиночку или с Вованом, потихоньку от Райки, чтобы та не обиделась.

Сосед мой нервничал и проявлял сочувствие:

– Бабу тебе надо, Саныч! Нормальную бабу, простую, такую, как моя Райка. Хватит с тебя заумных, от них полная жопа!

«Такую, как Райка…» От подобной перспективы меня бросало в дрожь. Хотя, наверное, и такой, как Райка, я тогда был не нужен.

Я отмахивался:

– Спасибо, Вован. Но не хочу, извини. Отпуск у меня, понимаешь? Декретный. Месяцев семь, не меньше. Надо прийти в себя.

Вован мотал головой и не соглашался, настаивал:

– Бабу – и точка! Ты мне поверь, я в этом деле… – И Вовка испуганно оглядывался на дверь, не дай бог, чтобы Райка услышала!

Ну а дальше совсем смешно – соседи мои дорогие нашли мне невесту.

Сделали все чин чинарем. Нашелся и повод – Райкины именины.

Накрыли стол, позвали меня. Я приперся с цветами и тортом. Даже на скромный подарок имениннице денег не было. Уселись за стол – хозяйка явно нервничала, поглядывала на мужа и высматривала кого-то в окне. Вовка, кажется, уже забыл про доброе дело и был готов «начать».

Тут явилась невеста. На пороге стояла молодая, лет тридцати, женщина. Худая, высокая и сутулая. Длинное лошадиное лицо было бледным и испуганным. Она хлопала густо накрашенными ресницами и с мольбой смотрела на Райку.

– Проходи, Надь! Ты чего оробела?

Надя кивнула и села на краешек стула, одернув узкую юбку.

Выпили по первой. Надя раскраснелась и чуть оживилась, расслабилась. А после второй начала громко ржать. Бледное лицо пошло красными пятнами, помада размазалась, тушь осыпалась. Надюха счастливо вскрикивала и хлопала по моей ляжке рукой. Не заигрывала, нет – выражала эмоции.

А мне вдруг стало так весело и легко, что меня отпустило. Вся эта карусель со сватовством, смешная и шумная Надюха, суровый Вован, понимающий: что-то пошло не так, и расстроенная Райка – она-то была совсем не дурой.

Когда кончились все запасы и народ явно устал, Вовка зажал меня в коридоре и с угрозой сказал:

– Надька останется у тебя, слышь ты, сосед? Куда ей сейчас, на ночь глядя?

– К себе забирай! – решительно бросил я. – Твоя ведь гостья, а?

– Куда к себе? – удивился он. – Это ж не пузырь, чтобы на троих раздавить! Куда я ее положу? Между собой и Раиской?

– Да, аргумент! – усмехнулся я.

А шустрая Райка, все еще не теряя надежды, уже укладывала на мою койку пьяненькую подругу – а вдруг чего выгорит?

С испугом глянув на меня, соседка быстро юркнула к себе. Бедная незадачливая невеста тихо похрюкивала во сне.

Мне стало ее искренне жаль – тощая, нескладная, нелепая, одинокая фабричная тетка. Наверняка живет в общежитии, муж давно бросил, тянет ребенка и ждет своего принца. Ассоль…

Я накинул пиджак и вышел во двор. Был теплый июльский вечер, запах жасмина и влажной, после дождя, травы.

Сев на скамейку, я закурил. Кажется, тогда меня и отпустило…

Чудеса. Дождавшись открытия метро, я поехал на службу, в газету. Спать хотелось смертельно. Показав статейку главному и с надеждой глядя ему в глаза взглядом верного пса, я юркнул в красный уголок и завалился на старый диван. Продрых я часа четыре. Когда я открыл глаза, главный стоял надо мной, рассматривая меня взглядом печальным и строгим одновременно.

Увидев, что я проснулся, он тяжело вздохнул.

– Ну, Ковалев. Иди в кадры. Оформись. Возьму тебя. – Снова вздох – Только вот на черта? Опять ведь не оправдаешь! Хорошо пишешь, а не оправдаешь! – словно убеждая себя, повторил он и, почесав затылок, вышел из красного уголка.

Так прошел мой первый рабочий день.

Вернувшись домой, я увидел, что комната моя чисто вымыта и на письменном столе стоит тарелка с остатками пирогов.

Мелькнув мимо меня в коридоре и слегка задев плечом, обиженная соседка бросила мимоходом:

– А зря ты, сосед! Зря побрезговал. Хорошая она баба, Надежда! Ты не смотри, что простая. Простые – они ведь… – Раиска задумалась. – Простые – они без выкрутас, не выгонят и не обманут!

Я развел руками:

– Извини! Не судьба нам, выходит.

Но скоро обиды забылись – Вовка и Райка продолжали свои разборки, и им было явно не до меня. Мир с соседями был восстановлен.

Как же мне хотелось вырваться из этого ада! Как хотелось нормальной человеческой жизни – чистой квартиры, нормального ужина, дружеского разговора с человеком понятным и близким. Но, видимо, время еще не пришло.

Нужно было еще пройти длинный путь коротких и незначительных встреч, легких отношений и болезненных расставаний. Суеты, маяты, ошибок и разочарований. Опять разочарований. Через вереницу случайных дружб и знакомств. И страшный, тяжелый роман с Алисой.

До встречи с Галкой оставалось четыре года. До моего возрождения – почти шесть. До нашей новой и счастливой жизни – около восьми.

Марина