Его женщина

Дорогая Марина Николаевна! Спасибо за ваше письмо! Спасибо за признание моего скромного труда! Это большое счастье – услышать, что ты кому-то помог. Большего счастья, кажется, нет.

Вы совершенно правы – невозможно написать остро, проникновенно, не пережив глубокого душевного кризиса. А он мне, конечно, знаком. Не знаю, смог бы я писать, не будь в моей жизни трагичных историй и поворотов. Хотя, думаю, трагизма хватает в любой человеческой судьбе – здесь я не одинок. Были у меня такие страшные, невыносимые и затяжные минуты отчаяния, что жизнь почти обесценилась, если по правде. И вот тогда, именно тогда, моя, с позволения сказать, писанина и вытаскивала меня. Впрочем, писать я начал давно, лет с двадцати. Почему? Я и сам не могу ответить на этот вопрос. Наверное, это была потребность в общении. В юности я был одинок. Жизнь моих родителей не сложилась, единственные близкие люди – бабка и дед – ушли рано. Человек я достаточно замкнутый, друзей у меня нет. И я стал говорить с самим собой. Я выплескивал на бумагу свои печали, мысли, тревоги, сомнения. Я не понимал, как в моей голове рождаются сюжеты? Честное слово – не понимал. И по сей день это самый каверзный вопрос для меня – как? Я не знаю.

Я писал, и мне становилось легче. И вот что странно и смешно – когда, казалось, все становилось на свои места и все успокаивалось, как это бывает обычно, и щедрая жизнь давала небольшую передышку, писать мне становилось сложнее. Чудеса, да и только! Видимо, душе нужен раздрай, встряска, ведро ледяной воды. Кажется, я слишком вас нагрузил. Простите великодушно. Еще раз спасибо за ваше письмо! Надеюсь, что в вашей жизни все хорошо – вы что-то писали по поводу важных и добрых перемен.

Я искренне этому рад. Будьте счастливы и здоровы – это, кажется, главное. Ну а все остальное приложится.

Сердечно ваш,

Максим Ковалев

Отправив, прислушался к себе – кажется, стало полегче. Страх перед белым листом, знакомый каждому, вроде отпустил. Надолго ли?

Синее вордовское окно долго грузилось, и это на пару секунд продлило мою передышку. И вот наконец текст. Я подобрался. Выпрямил спину, пару раз сжал кисти. Выдохнул и глубоко вдохнул. Ну, поехали? Господи, помоги!

Марина

Я привыкаю к своему новому статусу: я невеста. Конечно, в моем возрасте это звучит смешно. Но это так, я невеста.

Геннадий предложил поужинать и поговорить о нашем бракосочетании. Он выразился именно так – «бракосочетание». И мне почему-то стало смешно. Я глупая, да?

Был июнь, и у меня начались каникулы, я была совершенно свободна. До вечера я валялась на диване, листала старые журналы, читала книги и щелкала пультом от телевизора. Дремала, пила кофе с конфетами – словом, ленилась.

Я считала дни и понимала, что их остается все меньше и меньше. Все меньше и меньше времени до начала моей новой жизни. До несвободы. Скоро, очень скоро я уйду из своей квартиры и стану хозяйкой нового дома. Мне предстоит стать женой.

Все, шуточки кончились. Хотя какие шуточки? Мне было совсем не до смеха.