Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

Мы переходим на спокойную ходьбу только тогда, когда сворачиваем с улицы, и школа исчезает из поля нашего зрения.

- Итак, - начинает Ангел, - почему сложилось так, что ты против всех?

Я молчу минуту, подбирая слова.

- Не всегда изгоями становятся те, кого отвергли, - наконец, отвечаю я. Я не смотрю на Ангела, но ощущаю на себе его внимательный взгляд. - Иногда люди сами отталкиваются ото всех, потому что… потому что в какой-то момент понимают, что не созданы для этого мира. Точнее, что этот мир не для них.

- Правдиво, - Ангел коротко кивает. - Значит, дело не во всех, а в тебе?

Я пожимаю плечами.

- У всех у них обостренное самолюбие, - ухмыляюсь я.

Ангел смеется.

- Согласен. Я в этой школе без малого три недели и уже жалею, что могу слышать. Иногда хочется стать глухим, потому что они болтают о реально всякой чуши!

- О да. Это они умеют делать лучше всех…

Между нами застревает ловкая тишина, которую разбавляют звуки проезжающих машин и шелест листьев, которых колышет холодный ветер. Я тяну рукава за края и натягиваю их на кулак.

- Я не люблю осень, - вдруг говорит Ангел. - Хотя осенью красиво.

Я смотрю на него и слабо улыбаюсь. Мне не нравятся все времена года, потому что они пусты, так же, как и моя жизнь. Ведь все зависит не от красоты мира в тот или иной сезон, а оттого, что происходит в это время. У меня ничего не происходит.

- Мне нравится весна, - добавляет он.

Я морщусь.

- Весной сплошная слякоть.

- Но зато все пробуждается после зимнего сна. Это, по-моему, прекрасно.

Моя улыбка становится шире.

- Теперь я больше уверена в том, что ты не впишешься в наш класс, - говорю я.

Он с любопытством смотрит на меня.

- Да? Почему? В смысле, я и так это знаю, но…

- Они не используют такие слова, как «прекрасно», «красиво». Они не знают, что такое вежливость. И уж точно они не говорят о том, какое время года им нравятся. И не только наши одноклассники такие. Все люди… перестали быть людьми, - я низко опускаю голову и начинаю изучать асфальт.

- Я понимаю, почему ты не любишь их, - тихо говорит Ангел.

Я не сдерживаюсь и усмехаюсь.

- Не люблю? Это еще мягко сказано! Я их ненавижу, и это тоже мягко сказано, - я неуверенно смотрю на него. Он внимательно смотрит на меня, и в его глазах нет намека на то, что он считает меня чокнутой, которая не может сдерживать свои эмоции. Но я могу! Просто, когда он рядом, это, почему-то, становится сложнее. - Такое чувство, будто все самые безмозглые кретины этого мира собрались в этой школе, в этом классе, и неудачное стечение обстоятельств и моя врожденная везучесть, - я изображаю пальцами кавычки, - привели меня к ним. Но я совсем не похожа на них, - я делаю громкий выдох, когда заканчиваю свою пылкую речь.

- Что ж, они заслуживает того, что ты так думаешь о них.

- Только такой от этого толк… Они все равно меня не слышат. Никто меня не слышит. Даже родители, - и тут я понимаю, что начинаю говорить лишнее. Просто, столько времени молчать, потому что нет достойного собеседника, и спустя долгое количество времени он вдруг появляется, и мне трудно сдержать себя. - Я просто ненавижу их. И всех людей, потому что они заслуживают этого. Потому что они злы, они обманывают, они высмеивают других, они жестоки… Они совершенно не умеют слушать. Они безвольны, не имеют собственного мнения. Я могу продолжать бесконечно.

- Да, - кивает Ангел. - Я тебя понял. Люди злы. Действительно злы, и у меня не хватит слов, чтобы описать, как я ненавижу их.

Я не сомневаюсь, что он говорит искренне. Ангел не тот, кто будет лгать. Теперь я в этом безоговорочно уверена.

- А ты? - я обращаю на него свой отчаянный взор. - Почему ты их ненавидишь?

- Из-за того же, что и ты. Плюс к этому, люди имеют плохую привычку уходить и не возвращаться. А мой главный минус в том, - он грустно вздыхает, - что я продолжаю ждать их, даже если понимаю, что это бесполезно.

Я хмурюсь и вопросительно смотрю на него.

- Я любил этот мир и все, что в нем есть, - говорит Ангел, но я сомневаюсь, что он здесь, со мной, потому что его туманный взгляд говорит о том, что он далеко в своих воспоминаниях. - Я любил людей и все их недостатки. Тогда я еще мог видеть в них хорошее. До тех пор, пока однажды со мной не случилась беда.

Он набирает в легкие воздух и начинает свой рассказ.

- Я рос живым и очень активным ребенком. Мама и папа всегда удивлялись, откуда у меня берется столько энергии, - Ангел тепло улыбается. - Я, как и все мальчишки, хулиганил и совершал много ужасных проделок, из-за которых мне часто попадало дома. Но я не унывал. Я знал, что жизнь прекрасна, и все в ней такое же красивое и веселое. Можно сказать, что смыслом моей жизни был футбол. Я не мог прожить и дня без мяча. Постоянно в движении. Я не умел сидеть на месте.

Я представляю себе картину, где Ангел, маленький мальчишка с растрепанными волосами и весь чумазый, гоняет мяч во дворе с другими ребятами. Это неосознанно вызывает у меня улыбку, которую я прячу, опустив низко голову.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза