Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

- Просто задумалась, - я пожимаю плечами и оглядываюсь.

Как я пропустила тот момент, когда пришла в класс истории?

- Если постоянно думать, то можно и умереть от нервного срыва, - усмехается Ангел. - Мысли способны убивать, особенно, когда их много.

- Я не часто думаю.

- Часто. Поверь мне. Ты всегда думаешь. Дай своему мозгу немного отдохнуть.

Я тихо ухмыляюсь и наклоняюсь, чтобы достать из рюкзака учебник по истории и тетрадь. Затем, когда выпрямляюсь, ловлю на себе внимательный взгляд девочке. Камилла, Света, Алина и Наташа стоят кружком у дверей кабинета и смотрят в мою сторону. Они видят, что я заметила их, но не отворачиваются. Я не собираюсь отводить взгляд и смотрю на них. Первой сдается Камилла. Она, как и всегда, выглядит безупречно, и я бы непременно завидовала ей, если бы еще помимо красоты она имела хоть какие-то мозги. Камилла наклоняется в кружок и что-то говорит остальным девочкам, а затем они начинают хихикать. Я закатываю глаза и отворачиваюсь.

Мы пишем тест по истории.

Благодаря тому, что у меня есть свободное время, которое все остальные тратят на прогулки с друзьями, я на все вопросы отвечаю правильно, и у меня единственная пятерка в классе. Конечно же, все начинают возмущаться. А что они хотят? Ничего не учить и получать хорошие оценки? Ну, так они не в сказку попали. Я, чтобы получить пять за коротенький тест по истории, в котором девять вопросов, читала и конспектировала параграфы чуть ли не до полуночи несколько вечеров подряд.

У Ангела четверка, но он ничуть не расстроен. Он единственный, кто порадовался, что я получила пятерку.

- Ты будешь сдавать историю на экзаменах? - спрашивает он, когда мы последние выходит из кабинета.

В школьных коридорах всегда так шумно, и я морщусь.

- Не знаю, пока не решила, - отвечаю я.

- Как? - искренне удивляется Ангел.

Я пожимаю плечами.

Я стараюсь не думать о предстоящих экзаменах в конце этого учебного года. Я стараюсь не думать о том, что буду делать дальше. Уйду учиться в какой-нибудь техникум, или останусь в школе? Перспектива уйти после девятого класса кажется соблазнительной, потому что в таком случае я больше никогда, возможно, не увижу своих одноклассников. Но я не знаю, в какой техникум идти. Я не знаю, какую профессию хочу получить. Мои родители настаивают, чтобы я училась одиннадцать классов, но я не уверена, смогу ли потянуть. Хотя бы причина в том, что я стопроцентно завалю алгебру и геометрию. Но я так же знаю, что мама подыскивает мне хорошего репетитора. Она сделает все, чтобы подтянуть меня по этим предметам. Но даже если предположить на секунду, что я все-таки сдам математику, я по-прежнему не знаю, хочу ли учиться одиннадцать классов.

Все так сложно.

- А ты решил, что будешь сдавать? - спрашиваю я, когда мы подходим к библиотеке.

- Физику и химию, - отвечает Ангел.

Я морщу нос. Брр.

- Ненавижу физику и химию, - говорю я.

- Да, - смеется Ангел, - я это уже понял.

Сегодня в библиотеке не пусто. Там сидят первоклашки и несколько второклашек. А с ними их учителя. Библиотека, когда в ней кто-то есть, кроме меня, или Ангела и Егора (к их присутствию я отношусь более-менее спокойно) больше не кажется мне местом, где я могу спокойно провести перемену. Даже если здесь сидят дети, которые не знают меня, и им неважно, кто я в этой школе.

- Ты бы могла сдать литературу и, к примеру, английский, - говорит Ангел, проходя к самому дальнему столу библиотеки, за которым мы сидим обычно.

Я медленно иду за ним и поглядываю на шумных детей.

- Или историю и обществознание, - предлагает он. - Многие будут сдавать обществознание, потому что это легко.

- Все предметы легкие, если ты знаешь их, - говорю я.

- Ну, так-то да.

- Кто кроме тебя будет сдавать физику и химию? - спрашиваю я.

Ангел усмехается.

- Сложный вопрос. Никто, наверно.

- Да. Потому что это противные и нереально сложные предметы.

Он смеется.

- Мне нравится химия, но физику я просто обожаю!

Я изображаю, как меня тошнит, и Ангел смеется громче.

- Физику я еще хоть как-то понимаю, - вздыхаю я, - а вот химию… Но хуже этого может быть только алгебра и геометрия. Я так далека от точных наук.

- У тебя гуманитарный склад ума.

- Ага. А ты прекрасно ладишь как с устными предметами, так и с точными науками.

- У меня было время, чтобы полюбить все предметы, - тихо усмехается Ангел.

Я поджимаю губы и думаю, как бы быстро перевести тему. Но проблему решает звонок.

- Они могли бы сделать перемены длиннее, - жалуется Ангел и выходит из-за стола.

Я вздыхаю.

- Не могу не согласиться.


***


Когда уроки заканчиваются, я выхожу из школы, и следом за мной идет Ангел.

- Ты от меня так просто не отвяжешься, - весело говорит он мне, когда я, услышав его, останавливаюсь и жду. - И я только что разговаривал с Галановым.

Мое лицо вытягивается от удивления и, кажется, даже бледнеет. И Ангел замечает это и спешит меня успокоить.

- Все нормально. Он просто извинился.

Я выпячиваю глаза.

- Что он сделал?! - то, что я начинаю кричать, выходит непроизвольно.

Все, кто находится в радиусе нескольких метров, поворачиваются в нашу сторону.

- Извинился, - повторяет Ангел.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза