Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

- Только осторожно! - кричит мне мама вслед, когда я уже преодолеваю один лестничный пролет.

Мы встречаемся на перекрестке улиц проспекта Королева и Долгоозерной. Когда Ангел замечает меня, то начинает махать рукой. На нем джинсы и куртка. Темные волосы забавно торчат в разные стороны. Я улыбаюсь, когда иду к нему.

- Привет, - говорит он.

- Привет, - отвечаю я.

- Сегодня прохладно, - жалуется он и вздыхает. - Куда пойдем?

Я пожимаю плечами.

- А куда ты обычно ходишь гулять?

Я поджимаю губы.

- Ты же не сидишь все время дома? - он ожидающе смотрит на меня. - О, Господи, только не говори, что ты…

- Есть одно место, - произношу я неуверенно.

Но это только мое место. И я никогда никого туда не приводила. Но ведь Ангел - это не все. И я могу показать ему, где чувствую себя в безопасности. И я уверена, что это место понравится ему, потому что оно не может не понравиться.


***


Мы идем туда пешком и разговариваем обо всем, в прямом смысле, обо ВСЕМ. И с ним мне так легко говорить, как будто мы дружим уже много-много лет. И это очень приятное чувство. Я не ощущала себя так комфортно рядом с кем-то, как с Ангелом.

- У меня нет определенного любимого жанра, - отвечаю я на вопрос о том, какие фильмы я люблю смотреть. - Я смотрю то, что нравится. Но все же больше, наверно, склоняюсь к ужастикам.

- Ужастики, - довольно повторяет Ангел. - А я обожаю смотреть документальные и научные фильмы.

- О. Ух-ты.

- Еще мне нравятся фильмы, типа «Однажды эта боль принесет тебе пользу», «А в душе я танцую», «Человек дождя», «Пока не сыграл в ящик», «Пролетая над гнездом кукушки», «Обыкновенные люди».

- Мне нравится «Пока не сыграл в ящик», - говорю я, потому что это единственный фильм из перечисленных им, который я смотрела.

- А! Еще «Адвокат дьявола», «Изгой»…

- Изгой, - повторяю я сама себе. - Это про то, где мужчина выживал один на острове и разговаривал с мячом?

- Ага. Бедняга.

- Ну, я бы лучше разговаривала с мячом на острове, чем общалась с теми, с кем учусь в одном классе.

Ангел понимающе улыбается.

- Что тебе нравится из ужастиков?

- Ну, эмм, я больше люблю фильмы, снятые до 2000-ых. Мне кажется, тогда умели снимать ужастики. Особенно «Живая мертвечина», - я кривлюсь, вспоминая кадры из этого кино. Я помню, что мама запрещала мне смотреть его, но я все равно посмотрела… и поняла, что надо было послушать маму. - Ты смотрел?

- Нет.

- И не надо.

Он усмехается.

- Да, название жуткое.

- Хотелось бы мне стереть из памяти это кино, - признаюсь я, смеясь.

- Что? Так ужасно? - Ангел криво улыбается.

- Не то слово.

- Черт. Теперь я просто обязан его посмотреть.

- Этот фильм уничтожит все твои нервные клетки.

- Уверен, я справлюсь.

Мы обмениваемся улыбками.

- Ты слышала о Стивене Хокинге? - спрашивает Ангел.

Я хмурюсь и говорю:

- Гму, ну, это, вроде ученый?

- Да. Английский физик, космолог и немножко мечтатель, - он усмехается. - Гениальный человек, но он не Эйнштейн, - усмешка превращается в улыбку. - Я люблю его, но не как Эйнштейна. Но моя любовь к Эйнштейну далека от той, которую проявляет Егор к нему, - улыбка становится шире. - Мне нравятся документальные фильмы Хокинга. Смотрела когда-нибудь?

- Я смотрела фильм о нем, его еще играл Бенедикт Камбербэтч. Он еще играет Шерлока Холмса.

- Да-да. Я знаю, - кивает Ангел.

Какое-то время мы разговаривает о Стивене Хокинге. Ангел выражает свое уважение к тому, чем занимается этот человек, но признается, что не хотел бы оказаться на его месте, во-первых, потому, что Стивен Хокинг болен боковым амиотрофическим склерозом (по-простому, парализован); во-вторых, иметь такой интеллект, как у него, проблематично, потому что, если не справиться со всей этой информацией, то можно запросто сойти с ума, поэтому лучше ограничить свои знания, хотя, опять же, знание - сила (это рассуждения Ангела).

Но Эйнштейна Ангел все равно любит больше.

Из фильмов, созданных этим ученым, Ангелу нравится «Великий замысел: Создал ли Бог вселенную?». Он рассуждает о Господе, и я думаю, мало, кто способен говорить об этом с таким интересом, как он. И мало кто может слушать так, как я.

- Так ты не веришь в Бога? - спрашиваю я.

- Я атеист наполовину, - с улыбкой отвечает Ангел.

- Как это?

- Я целиком и полностью верен науке, но не отрицаю существования Всевышнего, потому что на свете есть такие вещи, которые не поддаются логическому и научному объяснению. Есть что-то необыкновенное, и это может являться тем, что создал Бог. Возможно, через много-много лет этим необъяснимым вещам найдут ответы, которые полностью исключат возможность причастия Бога, а пока… пока что я думаю, что существует нечто Божественное.

- Твоя мама верит, раз назвала тебя Ангелом, - догадываюсь я.

- Да, - смеется он. - И она говорит, чтобы я меньше искал ответы и просто позволил себе поверить. Потому что, по ее словам, наша жизнь скучна и мрачна без волшебства.

- Может быть, твоя мама права.

- Она у меня замечательная, - кивает Ангел.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза