Читаем Его зовут Ангел (СИ) полностью

Начинается моя история, которая, как я всегда считала, никогда не начнется.

Место у меня внутри, которое называют душой (и я по-прежнему не до конца верю, что она может существовать), теперь наполнено не только пустотой. Там зарождается что-то новое, неизведанное, но заставляющее меня жить. Именно ЖИТЬ, а не существовать в качестве какой-то заблудшей тени.


***


Мы снова приходим на озеро в понедельник после школы. Сегодня третье октября, и погода просто прекрасная.

Я прохожу вперед, сажусь у валуна и снимаю куртку.

- Когда ты нашла это место? - спрашивает Ангел, присаживаясь рядом.

Я пожимаю плечами.

- Три года назад, по-моему, - говорю я. - Я просто гуляла, каталась на велосипеде, и оказалась здесь.

Ангел громко вздыхает и откидывает голову назад, подставляя лицо осенним лучам солнца.

- Это место навевает ощущение покоя, - говорит он.

Я киваю, хоть он и не видит этого.

- Поэтому мне здесь и нравится, - признаюсь я. - Потому что здесь я чувствую себя… в безопасности, - я неуверенно кошусь на Ангела и поджимаю губы. Могу ли я рассказывать ему об этом? Потому что это слишком личное… для меня. Но он поймет, я думаю. Он все понимает. - Весь мир, когда я здесь, становится второстепенным. Я ограждаю себя от него и просто отдыхаю.

- Душой и телом, - добавляет Ангел, не открывая глаз.

- Да.

- Ты часто здесь бываешь?

- Стараюсь приходить как можно чаще. Летом не проходила и дня, как я бывала здесь. Но учебный год лишает меня единственной возможности побыть вдали от всего, что угнетает.

Ангел затихает на целых десять минут. Я все это время смотрю на него с любопытством.

- Что ты делаешь? - спрашиваю я, когда он, вдруг, улыбается.

- Представляю, мечтаю, - говорит он, не открывая глаз.

- О чем?

Ангел пожимает плечами. Я не выдерживаю и усмехаюсь.

- Как так ты не можешь знать, о чем мечтаешь?

- Просто, - легко отзывается он. - Для того чтобы мечтать, не обязательно знать, о чем именно. Я просто представляю.

- Хмм, - только и тяну я задумчиво.

- Попробуй тоже, - советует он меня спустя еще одну бесконечную минуту тишины.

- Мечтать, не зная о чем? - я хочу произнести это с сарказмом, но не получается.

- Ага.

- И как я буду это делать?

- Очень просто, - он, наконец, открывает глаза и смотрит на меня. - Расслабься.

Я немного расправляю плечи, размышляя над серьезностью этой идеи, и делаю резкий выдох.

- Ладно. Расслабилась. Что теперь? - спрашиваю я.

- Закрой глаза, - его голос становится тише.

Я делаю то, что он говорит.

- А теперь просто представляй, - Ангел и вовсе переходит на шепот, который подхватывает легкий свистящий ветерок, но я отчетливо слышу его голос.

- Что представлять? - тем же шепотом уточняю я.

- Все, что угодно. Просто расслабься, - а шепот Ангела продолжает стихать, и вскоре вовсе растворяется в воздухе, как сахар в горячем чае.

Я долго молчу, вижу перед глазами разные картинки, которые, удивительно, действуют на меня расслабляюще. Представляя, я перемещаюсь в другие места, которые сами собой вырисовываются в моем сознании. И когда я открываю глаза и смотрю вокруг, все кажется мне другим. Появляются краски, которых раньше не было. И этот крохотный уголок Земли становится для меня по-настоящему волшебным.

- Это место просто создано для того, чтобы мечтать, - произносит шепотом Ангел.

Я смотрю на него. Он все еще сидит с закрытыми глазами.

Да, теперь я это понимаю.

- Ты ненавидишь того, кто сбил тебя? - тихо интересуюсь я.

- Не знаю, - честно отвечает Ангел и распахивает глаза. Он некоторое время смотрит на ясное небо, затем опускает взгляд. - Я думаю, то, что я чувствую по отношению к этому человеку, который сломал мне жизнь, и которого я ни разу не видел, сильнее ненависти.

- Что может быть сильнее ненависти?

- Смирение, прощение, сочувствие, - перечисляет он.

- Хочешь сказать, ты простил этого человека, смирился и испытываешь к нему сочувствие? - недоверчиво спрашиваю я.

- Нет. Я никогда не смогу простить, но смириться - да. Я уже смирился. И да. Ему можно посочувствовать. Представь, что он испытывает, зная, что, возможно, убил ребенка, то есть меня?

- Но он сам виноват в этом. Не нужно было уезжать, а помочь тебе.

Ангел ничего не говорит в ответ.

- Как ты понял, что смирился? - спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

- Не могу объяснить. Просто в какой-то момент ты начинаешь отпускать боль, гнев и все сожаления. Нет, конечно, полностью это никуда не уходит, но жить все же становится проще.

Я вздыхаю.

- Не знаю, смогла бы я когда-нибудь смириться с этим.

- И не узнаешь, пока не переживешь, - спокойно говорит Ангел. - Но я не хочу, чтобы ты пережила это когда-нибудь. И никто другой. Это ужасно, поверь мне.

- Верю.

- Ты думал когда-нибудь о смерти? - спрашиваю я спустя минуту.

- О смерти? - его голос звучит удивленно.

- Ну, да, о смерти.

- Почему я должен думать о ней?

Я пожимаю плечами и закусываю нижнюю губу. Чувствую себя ужасно неловко, потому что это странный вопрос, но все равно жду ответа.

- Нет, - произносит Ангел неуверенно. - А ты?

- И я.

- Врешь.

Я напрягаюсь и стараюсь не смотреть на него.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза