Роман Илларионович, у которого была и дочь Елизавета, находился под почетным арестом: в доме его под благовидным предлогом охраны хозяина поместили много солдат. Отец Дашковой вовсе не был склонен благословлять наступившие события, и весьма сомнительно, чтобы его встреча с напроказившей младшей дочерью была так для нее благоприятна, как рассказывает о том Екатерина Романовна. Она обнадежила в милостях государыни заливавшуюся горькими слезами сестру Елизавету и поспешила во дворец.
Маленькое облачко уже пролетело между недавними друзьями по поводу распоряжений Дашковой в доме отца, и Екатерина встретила княгиню не совсем милостиво; однако сцена закончилась торжественным возложением на молоденькую героиню красной Екатерининской ленты, прежде бывшей на самой императрице. И хотя Дашкова в своих записках хочет снять с себя всякие упреки в тщеславии и высказывает равнодушие к внешним условностям, она, однако, не могла не питать удовольствия, получив этот высокий знак отличия, которому так еще недавно завидовала, видя его на “толстушке” сестре Елизавете.
Много выпало хлопот и волнений за июньские дни на Дашкову: тоскливые, бессонные ночи, горькие мысли о возможной неудаче, страшная физическая усталость; но все это бесследно исчезло в том беспредельном восторге от успеха задуманного дела, который сменил дни сомнений и тоски...
Так закончилось знаменитое предприятие. Екатерина Романовна поработала на славу и, казалось, могла бы рассчитывать на прочную привязанность в сердце той, которую она так любила и за которую так рисковала. Но ей пришлось очень скоро вспомнить глубокомысленные сентенции дяди о “непрочности” привязанностей “великих мира”...
Глава III. Надежды и разочарования
В отношениях двух знаменитых женщин прошлого столетия – княгини Дашковой и императрицы Екатерины II – психолог найдет подтверждение той истины, которая иллюстрируется и другими многочисленными примерами, – между прочим, и яркой историей королев Елизаветы английской и Марии Стюарт, – что и крупные женские личности способны обладать мелкими недостатками: завистью к достоинствам других женщин. Конечно, умная женщина не может не быть чуткой к проявлению нравственных и умственных сил: она легко способна удивляться и подчиняться им, в особенности если силы эти проявляются у мужчин. Но присутствие тех же самых свойств у особы женского пола, да еще не способной на скромное утаивание своих преимуществ, – а к такому типу должна быть отнесена княгиня Дашкова, – могло быть антипатично и даже ненавистно женщине (в нашем случае Екатерине II), способной, однако, восторгаться ими у мужчин.