Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики

Однако «сопоставима» – не значит «отстает». У нас, как уже говорилось, иное мировоззрение: в массе своей мы традиционалисты, приверженцы сильного государства. Единовластие, единоначалие, а не институты[11] – вот что для русского человека приоритет в системе общественных ценностей. Конечно, все мы разнолики, и среди нас много индивидуалистов, категорически не приемлющих исторически сложившийся в России тип взаимоотношений государства, общества и личности. Но одно дело не принимать, и совсем другое – жить и работать в собственной стране. Современная эпоха предоставляет людям массу способов для самореализации, однако для русского, россиянина, отеческое всегда было выше личного. Характер народный словами не переделаешь.

В истории российской мысли присутствуют свои экономисты-исследователи, так же как и Смит, творившие в рамках монархической системы политико-экономических координат. В 1724 г., за 50 лет до появления «Богатства народов», в России появился труд первого русского экономиста Ивана Посошкова «Книга о скудости и богатстве» (книгой в общепринятом понимании его назвать нельзя, так как издан он был много позже). В нем автор с присущим тем временам преклонением и почитанием Отца Отечества, Императора Всероссийского Петра Великого[12] систематизировал свои взгляды и предложения, «отчего происходит напрасная скудость и отчего умножиться может изобильное богатство».

В девяти главах книги Посошков субъективно, на основе собственного опыта, проанализировал наиболее актуальные стороны российской действительности: состояние правосудия, особенности жизни дворянства, купечества, крестьянства, развитие народных промыслов, борьбу с преступностью, положение с доходами царской казны. Всякий раз Посошков предлагал свои, часто неординарные способы устранения недостатков. Приведу несколько цитат.

О коррупции, тюремной и судебной системах: «Гостинцев у истцов и у ответчиков отнюдь принимать не надлежит, понеже мзда заслепляет и мудрому очи. Уже бо кто у кого примет подарки, то всячески ему будет способствовать, а на другого посягать, и то дело уже никогда право и здраво рассужено не будет, но всячески будет на одну сторону криво.

В прошлом 1719 году сыщик Истленьев в Устрике (село в 180 км от Новгорода. – Н.К

.) у таможенного целовальника (выборное должностное лицо, при вступлении в должность клятвенно целовавшее крест. – Н.К.) взял с работы двух человек плотников за то, что у них паспортов не было, и отослал их в Новгород. И в Новгороде судья Иван Мякинин кинул их в тюрьму, и один товарищ, год просидев, умер, а другой два года сидел да едва-едва под расписку освободился. И тако многое множество без рассмотрения судейского людей Божьих погибает.

В Алексинском уезде видел я такова дворянина, именем Иван Васильев сын Золотарев, дома соседям своим страшен, яко лев, а на службе хуже козы. В Крымский поход как не мог он избежать службы, то послал вместо себя убогого дворянина, прозванием Темирязев, и дал ему лошадь да человека своего, то он его именем и был на службе, а сам он дома был и по деревням шестерней разъезжал и соседей своих разорял. И сему я вельми удивляюсь, как они так делают, знатное дело, что и в полках воеводы и полковники скупы, с них берут, да мирволят им»[13].

О торговле и купечестве: «И купечество у нас в России устраивается вельми неправо: друг друга обманывает и друг друга обидит, товары худые закрашивают добрыми и вместо добрых продают худые и цену берут неправильную, и между собою союза нималого не имеют, друг друга едят, и так все погибают, а в зарубежных торгах компанства между собою не имеют и у иноземцев товары покупают без согласия своего товарищества.

И царство воинством расширяется, а купечеством украшается, и того ради и от обидчиков вельми надлежит их охранять, дабы ни малой обиды им от служивых людей не чинилось. Есть многие немыслимы люди, купечество ни во что не ставят и гнушаются ими, и обижают их напрасно. Нет на свете такова чина, коему бы купецкий человек не потребен был»[14].

О крестьянстве: «По моему мнению, царю паче помещиков надлежит крестьянство беречь, понеже помещики владеют ими временно, а царю они всегда вековые и крестьянское богатство – богатство царственное, а нищета крестьянская – оскудение царственное»[15]

.

Почему же разумные, в чем-то прорывные идеи Посошкова не получили своего развития? Пожалуй, при объяснении можно сослаться на многовековую российскую реакцию, неприятие всего нового, маниакальные подозрения в посягательстве на власть и прочую конспирологию.

К сожалению, все гораздо проще, с одной стороны, и трагичнее – с другой.

Во-первых, в России тех времен книгопечатание, а тем более распространение книжной продукции, было весьма ограничено, если не сказать – отсутствовало вовсе. Кроме того, стоит упомянуть крайне малый круг потенциальных читателей труда Посошкова.