Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики

В нулевые и первую половину 2010-х наши сограждане, бесспорно, стали жить лучше. Многочисленные свидетельства вокруг нас: от роста показателей вкладов в кредитных организациях и перманентных автомобильных пробок в крупных и средних российских городах до столпотворения в ювелирных магазинах в преддверии новогодних праздников или Женского дня и массового выезда на заграничные курорты.

Безусловно, не все россияне могут себе позволить делать сбережения, однако количество обеспеченных людей год от года растет, а значит, все больше частных инвесторов задумываются о сопутствующих рисках. Оказывается, заработать мало, нужно исхитриться сохранить, избежать проблем и опасностей, подстерегающих там, где их, казалось бы, быть не должно. Это и российская банковская система, и фондовый рынок, и скрытые негативные пружины внутри государственного финансового хозяйства, и не всегда адекватные действия законодательной и исполнительной бюрократии.

Я не призываю тут же потратить все свободные деньги на образование, лечение или «домик в деревне» (для кого-то этот «домик» в Испании, для кого-то – в абстрактном Гадюкино). Я призываю помнить, что даже в США состояния испаряются «с невероятной быстротой, а опыт свидетельствует о том, насколько редко случается, чтобы два поколения подряд пользовались привилегией быть богатым»[108].

Глава 9. Сладкий фантом потребления

Нет нужды лишний раз убеждать кого-то в том, что Россия, да что там – весь мир, находятся в плену культа потребления. Потребления материального, а не социального, тем паче – духовного. Хорошо это или не очень – отдельный разговор, пока же выскажу ключевой тезис этой главы: потребительство при всех его достоинствах как двигателя экономики ведет не к уменьшению, как, возможно, задумывалось на «старте», а к еще большему увеличению социального неравенства, утрате людьми уверенности в будущем, нарастанию зависти и ненависти к более успешным членам социума. Потребительство, вещизм – это ложь самим себе, окружающим, обществу в целом.

Потребительство – норма жизни

Потребительство, или потребительское поведение (не путать с потреблением как конечной целью любой экономической деятельности)[109], следует понимать как стремление к обладанию благом с целью демонстрации имущественного (состоятельность), социального (кастовость) или личного (привлекательность) статуса без четкой взаимосвязи с удовлетворением насущных потребностей. Либо, как раскрывает этот термин сетевая энциклопедия, «расточительные траты на товары или услуги с преимущественной целью продемонстрировать собственное богатство»

[110]. Если уж совсем просто, потребительство – это ублажение эго.

Впрочем, к сетевому толкованию есть серьезные предметные претензии. Приобретение абонемента в премиальный фитнес-клуб, когда рядом с домом есть аналогичный, но «народного» ценового сегмента, – это расточительность «с преимущественной целью продемонстрировать собственное богатство» или погоня за повышением социального статуса, заключающаяся, помимо прочего, в обретении полезных знакомств? А посещение джазового концерта вместе с селебрити[111], рядом с которыми недурно было бы попасть в объективы папарацци? А покупка на блошином рынке с целью последующего использования по прямому назначению «винтажного» пальто, изготовленного лет эдак тридцать-сорок назад? В чем в этих примерах обнаруживается расточительная демонстрация «собственного богатства»? Не все так просто.

Корни современных заблуждений насчет мотивов потребительского поведения известны. Феномен потребительства, названного «демонстративным материальным потреблением», впервые систематизировал экономист и социолог Торстейн Веблен в хрестоматийной ныне «Теории праздного класса», изданной в 1899 г.: «Основа, на которой в конечном счете покоится хорошая репутация в любом высокоорганизованном обществе, – денежная сила. И средствами демонстрации денежной силы, а тем самым и средствами приобретения или сохранения доброго имени являются праздность и демонстративное материальное потребление»[112]

.

Замените в высказывании Веблена «денежную силу» на синонимичное «богатство», и истоки ошибки проявятся сами собой. Замечу, что выдающийся ученый неспроста заострял внимание на материальной стороне потребительского поведения – в те времена социальный статус индивидуума, та самая «хорошая репутация», определялся несколько иными, нежели сейчас, критериями – прежде всего состоятельностью.

В наши дни более актуальной видится мысль Веблена о распространении вируса потребительства во всех социальных группах: «Любое демонстративное потребление, ставшее обычаем, не остается без внимания ни в каких слоях общества, даже самых обнищавших. От последних предметов этой статьи потребления отказываются разве что под давлением жесточайшей нужды. Люди будут выносить крайнюю нищету и неудобства, прежде чем расстанутся с последней претензией на денежную благопристойность, с последней безделушкой»[113].