Экономика во лжи. Прошлое, настоящее и будущее российской экономики

Сегодня во взрослую жизнь вступает все больше молодых сограждан, для которых словосочетания «либерализация цен», «дикая приватизация» или «августовский дефолт» так же туманны, как «сталинский террор», «брежневский застой» или «горбачевская перестройка». Пройдет еще немного времени, и экономическая история страны будет переписана, цифры и факты – превратно истолкованы, а альтернативные свидетельства – расцениваться (и уже расцениваются, говорю это на собственном опыте[136]) как оскорбление или клевета. И все же молодежь должна знать правду о тех временах. Хотя бы в память о миллионах жертв – погибших в результате суицидов, насильственных преступлений, отсутствия медицинской помощи, сгинувших на чужбине или попросту не родившихся.

С некоторых пор высшие государственные деятели страны взяли моду лицемерно обвинять во всех смертных грехах лихие 90-е. Поначалу казалось, что вслед за пафосной риторикой будет дана соответствующая оценка действиям многих статусных персонажей той эпохи[137]

. Но риторика предсказуемо оказалась пустопорожней болтовней. Многие из действующих лиц тех времен по-прежнему пребывают на командных политических, экономических или образовательных высотах, периодически поучая незрелый российский люд премудростям рыночного бытия. А те, кто когда-то вылетел из обоймы, спят и видят, как бы им взять реванш, вернуться и вновь ощутить сладость властного наркотика.

В публичном поведении многих российских политических деятелей, отягощенных шлейфом недавних преступлений против народа, зримо доминирует инстинкт социального самосохранения. Используется весь известный инструментарий – от создания условий для несменяемости власти и формирования положительного публичного имиджа до сокрытия украденных капиталов в потаенных финансовых уголках мира. Не остается невостребованным и мифотворчество: «Когда действительность не соответствует нашему желанию, мы изобретаем миф, который служит затем своего рода мостом между теми фактами, которые невозможно игнорировать, и теми выводами, к которым мы стремимся»[138].

В одной главе книги невозможно не то чтобы развеять исторический сумрак, но даже представить относительно полный список того вранья, которым нас закармливали все предыдущие годы. Да и нужно ли это – составлять очередную хрестоматию, когда данной тематике и так посвящены многие тысячи работ?

Однако развенчать хотя бы некоторые мифы об ушедшей эпохе необходимо для того чтобы, во-первых, привить молодежи навык объективного ретроспективного анализа, а во-вторых, понять «изучая предков, мы узнаем самих себя. Без знания истории мы должны признать себя случайностями, не знающими, как и зачем мы пришли в мир, как и для чего в нем живем, как и к чему должны стремиться, механическими куклами, которые не родятся, а делаются, не умирают по законам природы, жизни, а ломаются по чьему-то детскому капризу»[139].

Эта глава посвящается нашим детям.

Гайдаровская «шоковая терапия»

В мировой экономической литературе существует множество толкований термина «рынок». Мне наиболее близко хайековское понимание рынка как «рассеянного знания», рассмотренного через призму альтернативы: «Знание в данном смысле – это нечто большее, чем то, что обычно описывается как умения, это то знание альтернативных возможностей действия, которое человек непосредственно не пускает в дело»[140]

. Рынок я определяю как способ хозяйственного взаимодействия общества или средство социальной коммуникации для удовлетворения материальных потребностей.

Для облегчения понимания уместно сравнить рыночную систему с социальными сетями, также являющимися средством социальной коммуникации. Через это сравнение становится очевидным, что одномоментно перевести общественное взаимодействие со старых на новые рельсы невозможно – даже наиболее «продвинутые» социальные сети обкатывались на локальных площадках[141].

Как осуществляется взаимодействие в современных социальных сетях? Через поиск индивидуумов, предметов, географических местностей, групп по интересам и прочим идентификационным признакам. По сути, с использованием «невидимой руки», только не рынка, а Интернета (не будем забывать о ключевой роли администратора, в случае с рынком – государства). Цель социальной коммуникации в обоих случаях идентична – потребление. Разница в том, что рыночное взаимодействие предполагает материальное потребление, а сетевое – информационно-развлекательное.