Экспансия III

Молотов одобрил линию, занятую Громыко: «Вам здесь виднее». Вышинский, однако, придерживался иной точки зрения; его ледяные глаза-буравчики таили в самой глубине постоянную зажатую настороженность; в нью-йоркской прессе писали: «Меньшевик, брат известного анархиста, отбитого из бакинской полиции во время вооруженного налета; родственник одного из самых талантливых польских ксендзов, мистер Вышинский являет собою загадку; будущее, однако, найдет возможность ее разгадать».

Во время одного из обедов — собрался узкий круг — Вышинский рассказывал:

— Хотя бы раз в году, но обязательно я вижу один и тот же сон… Или, говоря точнее, не сон, а эпизод из жизни… В двадцать четвертом году я был следователем уездной прокуратуры… Отправился в глухую деревню пешком, повозку на станцию не прислали, хочешь не хочешь, иди… А шагать надо по глухомани, верст двенадцать… Отошел я от станции, миновал поле, просквозил один перелесок, второй, вышел на поляну и увидел перед собою три пары красно-зеленых глаз… Волки… Обернулся: сзади еще два зверя… Медленно, затаенно они обошли меня, образовав круг. Я сделал шаг вперед… Круг сузился… Поднял ногу — круг стал еще теснее… Один, в лесу, до станции верст пять, до деревни семь — гибель… Небо высокое, дневное еще, но уж месяц появился… В зимние, морозные дни появляется рано — к беде… Я стою недвижно, и волки вокруг — тоже недвижны. Чуть руку подымешь, они — ближе… Да… Все же повозку-то за мной послали… По-русски, как всегда, с опозданием в два часа… Это меня и спасло, я еще ничего не слышал — ни песни кучера, ни острого скрипа полозьев, а звери уже исчезли. Я так боюсь этого сна, но и жду его — хоть бы поскорее прошел, еще год можно спать спокойно…

— Тем не менее, — задумчиво сказал Громыко, — «мистером вето» называют не Вышинского, а меня… А что делать? Не примени я вето, послы демократических стран по-прежнему бы позорили себя пребыванием в столице фашистской Испании… Организация Объединенных Наций, по-моему, наработала огромный авторитет, публично ошельмовав Франко нацистом…

— А в какой мере вето применимо к ситуации в Греции? — спросил Жолио-Кюри. — В Турции? Всякому непредубежденному человеку понятно, что мистер Трумэн решил окружить Россию своими базами, явный вызов…

— К сожалению, не все понимают, что это вызов и попытка создать новый санитарный кордон против моей страны… Но если строить выступление именно так, меня немедленно обвинят в коммунистической пропаганде, сейчас это модно в Соединенных Штатах… Я должен оперировать фактами, только фактами и ничем иным, кроме фактов.

Действительно, свое выступление Громыко построил на исследовании данностей; никакого ухода в прошлое — разбираем сложившуюся ситуацию, забудем на время «политику аналогов», столь угодную англо-американцам, имеющий уши да услышит.

На заседании Совета Безопасности Громыко тогда говорил, чеканя каждое слово, чтобы скрыть понятную озабоченность происшедшим; всего полтора года минуло после окончания войны, а Вашингтон уже намерен разворачивать строительство военных баз на границах с тем государством, которое считалось, да и поныне продолжает считаться, его боевым союзником:

— Как можно согласиться с утверждением, будто бы действия Соединенных Штатов в отношении Греции и Турции способствуют укреплению Организации Объединенных Наций, когда своим выступлением правительство Соединенных Штатов игнорировало Организацию Объединенных Наций, не посчиталось с авторитетом этой Организации?! Правительство Соединенных Штатов не обращалось в Организацию Объединенных Наций по вопросу о помощи Греции и Турции, предпочитая действовать в этом вопросе, обходя Организацию и лишь постфактум информируя ее о намеченных им мероприятиях.

…Представитель США стремился убедить нас в том, что так называемая американская помощь Греции и Турции будет способствовать укреплению мира и безопасности в этом районе. Он указывал при этом на существующее напряженное положение в Греции, особенно в ее северной части, связывая это напряженное положение с якобы существующей по отношению к этим странам угрозой извне.

Но в таком случае правительство Соединенных Штатов было бы обязано доказать соответствующему органу Объединенных Наций, при данных обстоятельствах — Совету Безопасности, что угроза, о которой говорит американское правительство, в действительности существует в отношении этих стран. Наличие подобной угрозы необходимо было бы доказать для того, чтобы Совет Безопасности мог принять предписанные Уставом мероприятия в интересах поддержания мира.