Экзамен на выживание, или Двойные неприятности

– Все, хватит, – нарушил наше уединение Овиан, вернувшись в беседку, – завтра еще поговорите, у вас впереди много времени.

– Наш кавалер, спасай! – бросился к нему кузнечик. – Мелкая разучилась молчать. Я столько не говорю, сколько она наговорила. А ведь из нас только я быстролапый. Значит, и говорить много должен только я. Но она не замолкает, меня не слышит, на вопросы не отвечает. И обнимается с другим двуногим, ты посмотри, посмотри.

– Кавалер? – переспросил Рьян, с улыбкой посмотрев на меня.

Я засмущалась. Отвела взгляд, будто плохое что сделала. Наверное, и верно, не должна была сближаться с Овианом, пока не освободила брата, предала…

– Молодец, – вдруг сказал он, – ты мне еще тогда понравился.

– Что?! – удивилась.

– Что? – повторил Пиппи за мной. – Наш кавалер, он тебя уже оскорбляет! Вдарим ему? Я готов покачать.

– Это когда он успел тебе понравиться? Что я пропустила?

– Помнишь, перед балом мы неудачно применили артефакт? – пояснил лекарь.

– А-а, – заправила я локон за ухо и села обратно на лавочку.

– Да, мелкая, ты тогда была не ты, говорила странно. Мелкая, а сейчас ты – это точно ты? – перебрался ко мне кузнечик и ткнул меня лапкой в подбородок. – Мокрая какая-то. Наш кавалер, это не она, моя мелкая обычно сухая.

– Я это, не выдумывай, – пробурчала, подтолкнув его в свои волосы, и подошла к Рьяну.

Еще раз его обняла, широко улыбнулась. А потом… приблизилась к своему парню. Раз уж они давно поладили, значит, можно не скрывать, не переживать из-за возможного предательства.

– Ты большая молодец, сестренка, знала бы, как рад за тебя. Главное, больше не связывайся с гоблинами, а то…

Я нервно хихикнула. Овиан тоже выдал смешок. Сложно было представить, что надумал себе брат, учитывая, что пробуждался порой в самые неподходящие моменты, как раз когда рядом были остроухие существа. Один раз на вступительном экзамене, когда комендант решил напасть на меня. Потом на каникулах во время моего эпического освобождения, последний раз в миг моего «поцелуя» с Гизнибером.

Весело, да.

– С гоблинами покончено, – заявила я. – Не переживай.

Мы еще пообщались, потом обсудили, как объяснить окружающим внезапные изменения Рианда. Можно было вывести брата из академии, но ведь он оставался магом, значит, вполне мог учиться здесь. Пришли к выводу, что нужно сослаться на какое-нибудь зелье, которое лишило его памяти и изменило личность.

Овиан взял этот вопрос на себя, повел Рьяна в лазарет. Меня отправил к себе, чтобы выспалась и была к утру бодрой.

– Они решили драться за тебя? – спросил кузнечик.

– Нет! Не говори глупостей.

– Мелкая, ты что-то путаешь, я не могу их говорить, потому что великий, а великий всегда прав. Ты просто не понимаешь…

Под болтовню моего зеленого фамильяра я добралась до общежития. Вошла в комнату и застыла на месте, обнаружив на своей кровати смутно знакомый сверток, только без бантика.

– Это что? – спросила у соседок.

– Не знаю, когда мы вернулись, уже лежало здесь.

Я подхватила его, направилась к коменданту. Пиппи забеспокоился, начал наматывать круги на моей голове, когда я остановилась возле двери, за которой находился тот самый гоблин.

Постучала. Нажала на ручку и сделала первый шаг, чувствуя, как сердце ускоряет бег.

– Слушаю… – вышел Гизнибер из комнаты со складом и застыл с журналом в руках.

– Полагаю, это ваше, – положила на стол сверток.

– Нет, не мое.

– Но вы мне несли такой же…

– Не мое, я не делаю подарки адептам. Вы ошиблись.

– Мелкая-я-я! Ох, не нравится мне…

– Молчи, Пиппи! – прервала поток слов кузнечика, подозревая, что это могло вызвать новую проблему.

Посмотрела на гоблина, натянуто улыбнулась ему, чувствуя себя в крайней степени неуютно, забрала свой сверток со стола и покинула помещение. В коридоре прижала ладонь к груди, где никак не могло угомониться сердце. Заметила проходящего мимо Васиана с дружками. Он ухмыльнулся, стоило нам встретиться взглядами.

Все-таки я сделала правильный выбор. Овиан не насмехался бы ни надо мной, ни над неприятной ситуацией, в которую попала, даже мысленно. Да лекарь вообще не отпустил бы меня так спокойно, продолжил добиваться своего, сколько бы я его не отталкивала. Потому что за любовь бороться нужно!

Я вдруг прозрела. Поняла, что чувствую. Не смогла устоять на месте, побежала из своей башни прямиком в лазарет, не без труда отыскала моего лекаря. Запыхавшаяся, растрепанная, с тем самым свертком, о котором забыла совсем.

– О, ты нашла подарочек для Пиппи?

– Так это мое? – обрадовался кузнечик и перебирался на торчащий из-под моей руки уголок. – Какой приятный квадратик. Я буду на нем сидеть.

– Это не квадратик, там твоя подушечка.

– Где там? – заозирался Пиппи.

– Под бумагой.

Я схватила парня за руку, отвела его к окну. Положила на подоконник подарок кузнечика вместе с ним самим.

– Большое, – со знанием дела сказал фамильяр. – Значит, как раз для великого меня. Вот тут какая-то дырочка… – начал протискиваться он между краями упаковки.

– Овиан, я хотела тебе сказать…

– А тут темно! – крикнул Пиппи, оставив снаружи только заднюю часть.

– …что люблю тебя!