Экзорцист Ватикана. Более 160 000 сеансов изгнания дьявола

– Скажи мне, откуда ты. Во имя Бога, Того Бога, что хорошо тебе известен, скажи мне, откуда ты.

Женщина, услышав имя Бога, отвернула лицо и замерла.

– Во имя Бога, Его крови, Его смерти, скажи мне, откуда ты.

– Из далеких пустынь.

– Ты один или у тебя есть спутники?

– У меня есть спутники.

– Сколько?

– Семеро.

– Зачем ты вошел в это тело?

– То позволила мне сильная безответная любовь.

– Безответная с чьей стороны?

– Ты идиот.

– Отвечай!

Кто не ответил взаимностью на эту любовь?

– Это тело, – женщина закричала, с силою ударяя себя в грудь.

– Почему оно не ответило?

Ответ женщины прозвучал гордо, пренебрежительно, громко:

– Потому что это неправильно.

– Значит, это тело – твоя жертва.

Слова падре перебивались ужасным хохотом: женщина вновь смеялась, но на этот раз с закрытым ртом. Лицо ее приняло форму свиной морды, а взгляд заставлял всех присутствующих дрожать от страха.

– Когда ты вошел в это тело?

Она еще пыталась освободиться – двигалась так, что подручные падре изо всех сил напрягали мускулы только чтобы попытаться ее удержать, – но, вынужденная наконец подчиниться, ответила:

– 23 апреля 1913 года. В 17 часов.

По словам женщины, посторонний дух вошел в ее тело после проклятия колдуна, которое тот наложил с помощью бокала вина, кусочка салями и нескольких капель крови.

– Ты вошел только в это тело – или также в тела членов семьи?

– Также в тела членов семьи.

– Предоставь мне доказательства.

– Когда болеет это тело, то и семья нездорова.

– Сколько времени тебе понадобилось, чтобы войти в это тело?

– Семь дней.

– Где это произошло?

– В одном из домов рядом.

– В котором?

– Не спрашивай, – женщина встревоженно закричала, – ты не можешь.

– Тогда уходи!

– Никогда.

Падре Пьер Паоло возобновил обряд.

– Я приказываю тебе уйти.

– Я не уйду. Я Изабо.

В порыве отчаяния она вдруг вырвалась из рук подручных падре и бросилась на священника, вцепилась в его одежды, тщась сорвать палантин, и закричала:

– Потребовалось семь дней, чтобы впустить меня, и ты хочешь, чтобы я ушел из этого тела после одного обряда?

Момент был критический. Все старались удержать женщину – только доктор Лупи стоял неподвижно и бесстрастно наблюдал за происходящим. Священник окропил женщину святой водой, и она, словно обожженная живым огнем, в муках прижалась к полу.

– Когда ты выйдешь?

Выражение глубокой печали, вдруг появившееся на лице одержимой, совершенно изменило его.

– Как мне это сделать, если, пока ты занимаешься тем, чтобы я ушел, другие занимаются тем, чтобы я остался?

– Во имя Христа, ответь: когда ты выйдешь?

– Я выйду, когда избавлюсь от круга у себя в животе.

О чем шла речь? О ломтике колбасы, с помощью которого осуществляли колдовство. Подготовили таз.

– Исторгай!

Женщина одним длинным, слитным движением склонилась над тазом. Послышался звук рвоты.

– Произнеси, нечистый дух, слова, что заставляют тебя страдать более всего.

Священник хотел заставить женщину отвергнуть зло. Одержимая повернулась к нему, посмотрела с ужасом – но не ответила. Однако, когда вопрос повторился, она испуганно, протестующе закричала:

– Нет!

Она была полна решимости бороться – и она боролась, пока после мгновения неуверенности, глубоко испуганная, наконец не начала скандировать в полной тишины комнате:

– Sanctus! Sanctus! Sanctus![50]

Обряд экзорцизма длился несколько долгих часов. Женщина была измотана. Вновь запретив духу, захватившему ее тело, причинять кому-либо вред, священник завершил обряд. Наступила ночь.

У падре Пьера Паоло больше не было оснований для сомнений. Он был расстроен. Сам его внешний вид ясно демонстрировал это: все мышцы тела расслаблены, лицо же искажено судорогой. У него не было желания разговаривать, однако он сказал:

– Невообразимо, как дух зла может противостоять оружию спасения и воле священника.

Сколько раз Сатана сопротивлялся моим приказам! Христос сильнее его – но часто Сатане удается Ему противостоять. Потому что он, пусть и подвластен Христу, остается могущественной, драматически могущественной фигурой. Я неоднократно ощущал его силу его ненависть, твердость его намерений, его укорененность в телах некоторых людей. Есть так много признаков, указывающих, что одержимость особенно сильна и корни ее глубоки.

Один из них – долгое молчание дьявола. Чем больше он молчит, тем больше прорастает в теле, которым владеет.

Симоне было восемнадцать – совсем еще юноша. Однажды днем он пришел ко мне со своим отцом. Он постоянно был в депрессии, врачи не могли ему ничем помочь. Я не стал доверять отцу, утверждавшему, что его сын действительно одержим. Глядя на него, я подумал, что это на самом деле просто депрессия.

Однако, как вы знаете, я, в отличие от падре Кандидо, не обладал даром по одному только взгляду на человека определять, одержим он или нет. Чтобы понять это, я должен был провести обряд экзорцизма и попытаться изгнать дьявола.

Отец юноши сказал мне:

– Симоне всегда молчит. Целыми днями. Он вообще не разговаривает.

– Как долго это продолжается?

– Уже год. Внезапно, в один день, он перестал говорить.