Элантрис

Значит, шанс действительно есть…

Все, пора брать дело в свои руки.

– Так что вам от меня нужно? – поинтересовалась Шай. – Давайте обсудим, что вы хотите мне предложить.

– Что?! – воскликнула Фрава. – Девочка, ты забыла, тебя вообще-то завтра казнят. Если нам что-то от тебя и нужно, то предложить мы можем тебе только твою жизнь!

– Моя жизнь – это моя жизнь, – ответила Шай, – и так будет все оставшееся мне время.

– Хватит! – перебила ее Фрава. – Ты сидишь в клетке, сделанной специально для таких, как ты. В ее стенах – тридцать разных пород.

– Сорок четыре на самом деле.

Гаотона в удивлении приподнял бровь.

«О, Ночи! Хоть в этом я не ошиблась!»

Шай взглянула на Гаотону.

– Вы что, думали, я песчаника не увижу? Ну, даете! Я же Воссоздатель. Мы изучаем породы камней еще на первом году обучения. Камушек, кстати, с карьера Лайо.

Фрава хотела было сказать что-то, приоткрыв рот в легкой улыбке.

– И да, я знаю, что позади камней есть еще металлические пластины из ралькалеста, который воссозданию не поддается, – продолжала Шай вслепую. – Стена – это так себе задачка, потянуть время, пока Воссоздатель ее решает. Понятно, что ваша клетка не из известняка и ему подобного материла, который отковырял и свободен, даже мучиться с воссозданием не надо. Стенки вы, конечно, сделали, но, чтобы уж наверняка, заблокировали выходы ралькалестом.

Фрава сжала губы.

– Правда… ралькалест тоже не идеален, – продолжила Шай, – металл слабый. Решетка наверху, конечно, крепкая – не выбраться, но пластины довольно хрупкие. Вы слышали что-нибудь об антраците?

Фрава нахмурилась.

– Это камень, который горит, – ответил Гаотона.

– А вы мне дали свечу, – произнесла Шай и нырнула рукой за пояс, за спину. Она швырнула на стол грубую деревяшку – печать души! – Я просто могла поработать со стеной, убедить камни, что они – антрациты. Не так уж это и трудно, зная, что пород в стене – сорок четыре. А горят антрациты хорошо, их жар растопил бы ваши пластины.

Шай резко метнулась на стул и села, откинувшись на спинку. Она слышала, как сзади тихо прорычал стражник. Фрава еще сильней сжала губы – в тончайшую линию и… промолчала.

Шай позволила себе расслабиться, глубоко вздохнула и тихо поблагодарила Неведомого Бога.

О, Ночи! Они верят ее болтовне! Она очень боялась, что окажись среди них хоть кто-то мало-мальски разбирающийся в воссоздании, и ее вранью тут же настал бы конец.

– Я хотела бежать этой ночью, – продолжила Шай, – подозреваю, что если вы обратились к такой еретичке, как я, то дело важное. Итак, еще раз, что у вас есть мне предложить?

– Я все еще могу казнить тебя, – сказала Фрава. – Прямо сейчас. Здесь.

– Но вы ведь не сделаете этого, так ведь?

Фрава стиснула зубы.

– Я же говорил, что она тот еще орешек, – обратился Гаотона к Фраве.

Шай уже заметила, что произвела на него впечатление. Но вот его глаза… В них будто было горе! Но горе ли? О, этого старика не так-то легко прочитать, он словно книга на языке свордиш.

Тем временем Фрава поманила кого-то пальцем. Появился слуга и вынес небольшую коробочку, замотанную в тряпку. Шай задержала дыхание.

Слуга отжал фиксаторы и открыл крышку. Внутренняя часть коробочки была обита тканью, а внутри – пять небольших выемок, туда можно класть печати души.

Печать представляла собой вытянутое каменное изделие размером с большой палец. Сверху лежала маленькая книга в кожаном переплете, вся затертая из-за постоянного использования. От нее шел слабый запах, такой родной для Шай…

Печати, лежавшие в коробке, не совсем простые. Знаки сущности! Сильнейшие среди всех печатей души.

Они работали непосредственно с личностью, могли на короткое время переписать характер человека, его биографию, его душу. Каждую печать требовалось индивидуально настраивать на конкретного человека. И все пять в коробке были настроены на Шай.

– Пять печатей – пять душ, – продолжала Фрава. – Это незаконное страшное колдовство. Вечером они должны быть уничтожены. Пускай ты бы убежала сегодня… но этих печатей уже никогда бы не увидела. Сколько требуется сделать, скажем, одну?

– Годы… – прошептала Шай.

Других копий у нее нет. Все необходимые заметки и рисунки хранить – пускай даже в тайниках – слишком опасно. Ведь любой желающий может покопаться в ее душе и все про нее узнать.

Шай всегда держала их при себе. И как только выпустила – отобрали!

– Вот это… мы тебе и предложим за работу, – Фрава произнесла с таким брезгливым выражением, будто перед ней поставили тарелку с какой-то гадкой слизью и гнилым мясом.

– Согласна.

Фрава кивнула. Слуга захлопнул коробочку.

– А теперь позволь мне показать, что от тебя требуется.

Раньше Шай и помыслить не могла о встрече с императором, не говоря уже о том, чтобы ткнуть в него пальцем.

Ашраван. Император Восьмидесяти Солнц, сорок девятый правитель Империи Роз – на ее тычок никак не отреагировал.

Его взгляд был устремлен в никуда, и хотя пухлые розовые щеки лучились здоровьем, выражение лица его оставалось совершенно безжизненным.